Вокруг света 1968-08, страница 39

И Пирис и Самбу провели несколько лет на казарменном режиме в организации .«Мосидаде». Но правда о событиях в стране проникла и сюда. В последнее время в казарме утром находили листовки, а однажды даже газету ПАИГК.

Когда португальцы решили, что у очередной партии членов «Мосидаде» завершена «промывка мозгов», они объявили о призыве в армию. Однако расчеты учителей-салазаровцев не оправдались. Большинство из группы Пириса и Самбу приняли решение уйти на освобожденную территорию.

Ребята рассказывали мне все это позже, когда мы сидели вечером у костра, дожидаясь проводника из дальней табанки, чтобы идти дальше. В первый же момент нашего знакомства они вообще не обратили на меня никакого внимания. Не скрывая восхищения, они оба уставились на Марселино. Наконец один из пареньков робко обратился к нему:

— Это вы тот самый Марселино да Коста?

— Конечно, я тот самый Марселино да Коста, — ответил с достоинством польщенный

Марселино. — Когда-то я был знаменит на всю Африку: левый край Марселино да Коста!

— А-а, — разочарованно протянули ребята, — мы думали, что вы «Марселино с ППШ», тот самый Марселино, о котором рассказывают, что он имеет заветный автомат-талисман.

И тут я впервые увидел, как смущается наш Марселино.

— Какой там талисман, — пробормотал он и махнул рукой, — просто дал себе слово расстаться с этим ППШ только в день окончательной победы.

...Поздно ночью пришел проводник. Пареньки попрощались и отправились на базу. Нас же ждал другой маршрут, в глубь страны.

Мы шли и шли по освобожденной земле, которая пока еще называлась «португальской» Гвинеей. Впереди — отряд автоматчиков, за ними носильщики, потом наша группа, затем снова автоматчики. Марселино шагал легко и свободно, а за спиной у него висел неизменный ППШ номер 3460216.

СОРОК И ТРИ ТЫСЯЧИ

Этот рассказ журналиста Делио Монари появился в майском номере итальянского журнала «Вие Нуове

...Тамтам зовет нас издалека. Мы шагаем по рисовым полям, шагаем, как всегда, ночью, потому что португальские самолеты — ПИДЕ, как называют их партизаны по имени тайной полиции Сала-зара, — днем выслеживают все передвигающееся по земле.

Мы слышим этот тамтам уже давно, и его крещендо нас радует: значит, деревня уже близко. Когда мы, наконец, приходим в нее, то обнаруживаем, что тамтам — всего лишь старая канистра из-под бензина: двое мальчишек ошалело, но с точным ритмом колотят по ее днищу, а несколько других сорванцов пляшут и поют на площадке, освещенной луной. В ту ночь я и услышал об острове Комо. О нем пели мальчишки.

Партизаны были на Комо,

И вдруг на остров напали войска.

Партизаны наши

защитили Комо, И с острова сбежали все войска.

Конечно, из песни не узнаешь, как в точности происходили события. Но в отряде, с которым я пришел в деревню, был коменданте Агостино. Той же ночью Агостино рассказал мне эту историю.

— Это случилось в 1964 году. Сражение на Комо, по сути дела, было первой нашей крупной битвой. Комо расположен в устье реки и, таким образом, контролирует путь в глубь страны. В те дни на острове был наш пост: десять партизан, вооруженных двумя пулеметами. Португальцы неожиданно высадили на нем десант из трех тысяч солдат и заняли единственную деревню. Жители деревни и партизаны перебрались в центр острова, в лес. Когда связной партизан Комо прибыл к нам, мы сразу же отправили отряд из сорока человек — нас тогда вообще было немного. Через несколько часов мы были уже на берегу. За рекой виднелись наспех

сооруженные карателями укрепления. Три ПИДЕ кружили над нашими головами, и, чтобы отвлечь их, несколько партизан сели в лодки и, отойдя чуть в сторону, открыли по самолетам и по позициям карателей огонь из автоматов. Основная же часть отряда начала переправляться вплавь. Когда мы выбрались на берег, нас оказалось тридцать человек. Плюс десять, находившиеся на острове раньше. Итого сорок. Но против трех тысяч португальцев у нас было три преимущества : мы закрепились в лесу, а португальцы остались на ровной, открытой местности; к тому же их немилосердно пекло солнце, а единственный на весь остров источник тоже находился в лесу (а значит, ^ под нашим контролем); наконец, все жители деревни были на нашей стороне. Мы постарались использовать на все сто процентов эти три преимущества: днем вели прицельную стрельбу (нас же за деревьями португальцы почти не видели). Они пытались нас выбить из леса сначала с воздуха, потом фронтальной атакой, но мы

укрывались в траншеях и окопах, которые нам вырыли местные жители. Ночью же мы совершали набеги на посты португальцев.

Прошел месяц. Португальцы уже недосчитывались шестисот человек. Поверьте, это не преувеличение: сами португальцы определяли тогда свои потери в тысячу человек, но они, наверное, это делали, чтобы оправдаться перед властями из Лиссабона. К концу месяца весь воинственный пыл от недоедания, жажды и наших обстрелов у португальцев пропал. Тогда-то мы и нанесли им решающий удар. Небольшой отряд, тайком пробравшись в деревню, взорвал офицерский барак. Через три дня португальцев на острове уже не было...

Вот так Комо и стал первой территорией свободной Гвинеи в провинции Биссау.

'УЯ^и

^оКОМО Я 16° *