Вокруг света 1968-08, страница 42

играет, со мной — разговаривает. Скажи ему.

Дэзи рассмеялась.

— Завтра я ему скажу.

— Может быть, завтра он не приплывет?

Дэзи издала радостный, торжествующий, пожалуй, даже изысканный звук.

— Джим! — 'сказала она, почти вся вынырнув из воды. — Джим придет завтра, завтра и завтра! Он — мой!

— Брат мой, — сказал Голд-стейн, — если вы меня пригласите, я охотно соглашусь разделить ваш завтрак. У Арлетт такой ароматный кофе. Ваша, а не моя вина, брат мой, что я приземляюсь у вас в этот ранний час. Я полагал, что у вас хватило элементарного здравого смысла выбрать один из островов Флорида-Кис, который связан с материком дорогой, а не этот чертов острово-чек, затерянный среди рифов и насквозь продуваемый ветрами. Напрасно вчера- вечером я сулил золотые горы двум или трем морским волкам, чтобы они доставили меня к вам. «Нет, сэр, нет, я не буду рисковать своей посудиной, везя вас ночью к этим сумасшедшим». Они очень интересны и разговорчивы, морские волки. .После двух-трех стаканчиков жемчужины мудрости посыпались у них из бород, и я услышал сагу о блокгаузе, где вы живете, брат мой, известна ли она вам?..

— Да, — сказал Севилла, — но все-таки расскажите, часто бывает так, что две истины возникают на основе одного факта. — Он смотрел темными, внимательными глазами на Голдстейна: «Напоказ хвастливое остроумие, скептицизм, цинизм, а за этой витриной, под этим панцирем человек с подлинно великодушным сердцем. И черта с два я пойму, зачем он приехал сюда, почему он так утруждал себя и потерял столько времени, когда проще было позвонить...»

— Так вот, — продолжал Голд-стейн, — знайте же, что человек, который велел построить ваш блокгауз, — это знаменитый актер Гэри Джеймс.

— Знаменитый? — удивилась Арлетт.

Голдстейн взглянул на нее своими голубыми глазами и покачал седой гривой.

— Молодая женщина, — строго сказал он, — не заставляйте меня лишний раз почувствовать, какой я старый хрыч. Гэри Джеймс был знаменит двадцать лет назад, а двадцать лет проходят слишком

быстро, вы в этом убедитесь. Короче говоря, Джеймс прочел «Уол-дена»¹ или он говорил, что прочел «Уолдена», потому что на свете нет книги более нудной и неудобоваримой.

Мэгги подняла голову и сказала почтительным, оскорбленным тоном:

— Я не согласна, «Уолден» — это шедевр...

— Мне стыдно, — ответил Голдстейн, пожимая плечами, — но человек, который по своей воле живет один в течение двух лет в хижине, — это монах или...

— Но не будьте же грубы, — смеясь, вмешалась в разговор Арлетт.

— Короче, — продолжал Голдстейн, — это слегка тронутый. Но бог с ним. Гэри Джеймс читает «Уолдена», он решает вернуться к природе, «жить одиноким на острове», — ладно, он покупает эту затерянную скалу, строит здесь порт, цистерну для воды, этот блокгауз, который вы называете домом, по кабелю подводит электричество, телефон, ибо такова была у Джеймса концепция возвращения к природе. Когда все сделали, Гэри поселяется здесь, проводит в доме три дня, и до конца жизни ноги его больше здесь не было. — Все смеются.

— Если бы этот дом не был блокгаузом, — сказал Севилла, — с закругленными углами, чтобы противостоять штормам, его давно бы уже снес какой-нибудь циклон. Мы на самом пути циклонов, берущих начало в Карибском море. В девяти случаях из десяти они пересекают Флорида-Кис. Вы, видно, не знаете, что здесь была железная дорога, которая связывала острова и доходила до Ки Уэста, и что ее уничтожил ураган. Согласен с вами, здесь и без циклона довольно жужо, когда бушует море. А когда дует ветер, здесь бывают волны, которые преодолевают рифовый барьер, проходят над домом и водопадом брызг разбиваются на террасе. И хотя маленькая гавань хорошо защищена, все же надо крепить тройным канатом якорь «Кариби» и задраивать окна дома огромными ставнями, которые вы видели при входе. Откровенно говоря, в часы шторма кажется, что живешь на подводной лодке. Я уверен, бывают волны, покрывающие весь островок, слышно, как они обрушиваются на бетонную крышу.

¹ Имеется в виду книга классика американской литературы Г. Д. Торо «Уолден, или жизнь в лесу».

— Это, это потрясающе, — говорит Сьюзи, широко открывая голубые тлаза и приоткрыв губы, — это вызывает у меня какое-то восхитительное ощущение одиночества и уюта. Надеюсь, что мы еще дождемся настоящего циклона.

Питер протянул свою длинную руку и положил ее Сьюзи на плечо.

— Доброго, теплого тропического ливня на двое суток — вот что нам нужно, — звонко смеясь, сказал он.

— Брат мой, — сказал Голдстейн, обращаясь к Севилле, — предлагаю вам покинуть компанию юных любителей бурь и отвести меня на «Кариби».

Севилла взглянул на него и поднялся. С террасы к .маленькой гавани вел бетонный, исчерченный красными полосками спуск. По обеим сторонам этой дорожки, словно она была всего лишь ничтожной попыткой ввести на мгновенье человеческий порядок во всеобщий хаос, простиралась коралловая пустыня. С неуклюжей резвостью Голдстейн шел рядом с Севиллой: хитрые глазки, широкие и округлые плечи, тяжелая челюсть, поседевшая, сверкающая на солнце грива старого льва. Перешагнув через кормовой борт, он грузно опустился на скамью.

— Брат мой, — сказал он, — это чудо. На такой штуке добраться до Кубы — детская забава.

— Для этой цели, — улыбнулся Севилла, — я предпочел бы большую резиновую лодку и подвесной мотор «Меркюри». Менее чем за четыре часа я достиг бы побережья у Пинар-дель-Рио. За четыре часа — с помощью мощных течений, которые начинаются в Мексиканском заливе и движутся в направлении Атлантики. Лодка невысока, и у меня было бы намного больше шансов ускользнуть от бдительности американских военных кораблей.

Ну хорошо, — продолжал он, повернувшись к Голдстейну, — что вы .хотите мне сказать? Есть новости о моем зарубежном паспорте?

Голдстейн покачал головой.

— У Государственного департамента иные заботы. Они слишком заняты тем, чтобы ввергнуть нас в эту проклятую третью мировую войну. У меня сложилось тягостное впечатление, что страна становится безумной, очертя голову, вслепую она бросается в атомный конфликт из-за уязвленного самолюбия, по легкомыслию, по глупости, из-за простого стечения

40