Вокруг света 1968-09, страница 20

на реке Сёяха радиостанции подняли шумиху — у нас был транзистор, и мы все слышали. В один день, как по сговору, все станции передавали, что «Щелья» пропала. Пока мы пересекали Ямал, мы не могли дать о себе знать, так как на пути ни одной радиостанции не было. На расстоянии приблизительно десяти-пятнадцати километров от Обской губы мы снова вышли в лабиринт одной из многочисленных речек. Была плохая видимость, кончался бензин. Чтобы не ошибиться и не заблудиться в руслах, я определял путь по движению воды: в какое русло воды устремляется больше, по тому и надо идти — там выход в море. И вдруг впереди новое разветвление и вода стремится в него с особой скоростью... Туман местами был так низко, что приходилось буквально вглядываться в волны — берега-то почти не было видно. Итак, мы свернули в это новое русло. Продвигались с трудом: то частые повороты, то густой туман. Пройдя семь-восемь километров, попали в свободную от тумана полосу, и я вдруг обнаружил, что скорость течения падает. Это насторожило, потому что ветер дул нам в спину. Совсем неожиданно течение совсем остановилось. Я посмотрел вправо, влево, пытаясь разобраться в случившемся. Вокруг спокойные берега, цветущий тальник, а впереди... нет реки — русло кончается, в тупик попали. Что это могло значить? Иногда бывает, что река уходит под землю. Но нет, это другое. Что? И наконец, понял: под напором ветра морская вода устремилась против течения и привела нас в один из ложных рукавов старицы. Ветер все усиливался, и, если бы мы ждали улучшения погоды, то вода бы упала и карбас оказался на мели. Надо было немедленно поворачивать назад. Повернули — и опять сложности, да какие! Предстояло идти против сильного ветра и сильного течения. В баке осталось буквально несколько капель бензина, поэтому мотор включали лишь в исключительных случаях. когда ветер менял направление и парус не помогал. Были места, где нельзя было использовать ни мотор, ни парус, тогда шли на веслах. К Обской губе пробились буквально с сухим мотором, бензин кончился. Зная, что поселок Сёяха совсем близко, уткнулись носом в берег и решили переждать плохую погоду, чтобы потом, как стихнет встречный ветер, на веслах дойти до поселка. Но в это время нас заметили с вертолета. Нас искали.

— Я вас нашел, — обрадованно сказал летчик. А я ответил ему:

— Мы не терялись.

— Может быть, вы в чем-то нуждаетесь? — спросил он.

— Нет, — ответил я, — разве бидон бензина...

Манефа Ивановна во время рассказа покачивала

головой, да и теперь все еще не могла успокоиться и поглядывала на мужа с тревогой, будто он опять (ну сколько можно?) уходит в море.

А он действительно опять собирался выйти в море. Обогнуть Таймыр и, если удастся, идти дальше на восток. Лучше моряков никто не понимает, как это сложно...

— От устья Енисея до устья реки Таймыр, — говорит Дмитрий Андреевич, — я не раз видел развалины старых зимовок XVI—XVII веков. Я и в этот раз думал продолжить путь и пойти на Таймыр, но когда пришел в Мангазею — лето кончалось... Жаль было.

Ю. ЕФИМОВ, наш спец. корр. Фото Е. УДОВИЧЕНКО

тучат колеса. Вагон то мягко подпрыгивает, то начинает слегка раскачиваться. Сибирь — Белоруссия — путь не близкий. День назад кончились заснеженные поля, и теперь поезд мчится сквозь дожди. А по календарю — ноябрь. Непривычно это для новобранцев-сибиряков.

Опустевшие серые поля, продрогшие под ветром перелески — вот в каких местах теперь им жить.

Николай Чередов примостился у окна, положил подбородок на сложенные ладони, смотрит и слушает, что творится вокруг.

А вагон полон разговоров, смеха. Впервые ребята оказались так прочно и надолго оторванными от до

18