Вокруг света 1968-10, страница 21

ПОБЕДА ТАЛЫБА И ЕГО ТОВАРИЩЕЙ. Новые машины подвели с трех сторон факела, когда все другие средства оказались бессильными. Взревев на высокой ноте, перекрывая даже рев пожара, скрестили они под беснующимся пламенем тугие столбы пены. Дробно задрожала раскаленная земля. Огонь заметался, не находя себе места, но продолжал гореть, как и раньше. Сотни людей собрались кругом. Такого видеть не приходилось. Перекрестие струй пены стали передвигать вверх-вниз. Пламя сопротивлялось, раскачивалось и вдруг медленно поползло вверх с перекрестием вместе. Потом сорвалось, прорвавшись к горючему.

И все повторялось сначала. И вот, вытянувшись далеко, пламя оторвалось и пропало. Лишь бурый фонтан нефти бил из устья. Уставшие от борьбы люди не сдерживали восторга. («Я кричал, наверное, громче всех», — хмурясь, вспоминает Талыб.) На-конец-то! Но упрямый огонь вспыхнул снова, еще не сошли с лиц радостные улыбки. И опять пушки отрубают факел. К горловине будто бы вконец погасшей скважины идут пятеро — удалить обгоревшую арматуру, смонтировать новую. Рядом с фонтаном любое неверное движение может стоить жизни. Чтобы снова не вспыхнула искра, они крайне осторожно работают бронзовым инструментом. Наглухо закрывают затворы. Все моментально стихает. Газ смирно уходит в трубы. Над спасенным промыслом — чистое синее небо. В пятнах парафина и потеках нефти, люди тяжело дыша, ощутив бесконечность минуты, возвращаются назад.

29 декабря, перед новым, 1968 годом газета «Правда» сообщала:

«...Вчера в Грозном опубликован Указ Президиума Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР о награждении почетными грамотами 50 работников пожарной охраны, нефтяников и горноспасателей, проявивших особое мужество при тушении пожара и ликвидации открытого нефтяного фонтана».

Это сообщение мелким шрифтом, нередкое в наших газетах и привычно пробегаемое глазами, и навело, на мысль познакомиться с людьми, неизменно оказывающимися там, где, угрожая труду и жизням, пылает дикий огонь. Такая уж у них профессия...

2*

Н. КАРАЦУПА, Г ерой Советского Союза, полковник запаса

вязана моя комсомольская юность с погранзаставой, как впрочем, и вся жизнь... Наша погранзастава переписывалась со строителями Комсомольска-на-Амуре. Мы знали многих из них по именам, знали о трудностях и радостях работы строителей и понимали, что, охраняя границы, мы охраняем их труд, созидательный порыв всех советских людей. Мы знали: каждый враг нес на нашу землю, может быть, десятки, сотни смертей, и для нас было делом чести не пропустить ни одного нарушителя.

...Я вспоминаю одну из самых трудных своих ночей.

На участок вышел, когда стемнело. Погода скверная — ветер, мелкий, острый дождь, каждая капля впивается в лицо. Луна закрыта тучами, тьма стоит непроглядная. В шуме ветра глохнут все звуки. Для перехода границы самое лучшее время. У пограничников вырабатывается какой-то профессиональный инстинкт: в такую ночь чувствуешь себя напряженней, собранней.

Вдруг Индус мой забеспокоился, рвет поводок. На изучение — две минуты. К северу от границы прошла группа, человека три. Прошли довольно давно, не сразу настигнешь. И местность такая — лесом, в гору, а гора крутая, тропинки нет. Идти надо быстрее врага раза в два.

Больше десяти километров прошел, и как-то внезапно, из-за кустов, они открылись. Трое. Идут друг за другом, след в след. У заднего карабин наизготовку: курок взведен. Но меня, на счастье, не видят. Бросаюсь на вооруженного. Те, что впереди, и не слышат, продолжают идти. Но замыкающий успел-таки выстрелить. Самому-то не помогло — я его связал, но другие услышали — и в разные стороны.

Оставил связанного — и на поиски остальных. Поймать их помог Индус...

Собрал я, наконец, их всех вместе. Но тут допустил ошибку. Пока бандиты не разобрались, что я один, пока их первый испуг не прошел, и надо было сразу вести их на заставу. А я стал их обыскивать. Посадил Индуса наблюдать, осмотрел одного, отобрал снаряжение, обыскиваю второго. А ведь слышал их шепот за спиной, рычание собаки...

И вдруг — УДар в лицо. Свалили. Все, думаю, не выжить. Смерти я не боялся, боялся худшего — пропустить хоть одного из них. Чувствую, что теряю сознание, вырвал руку, выстрелил наугад. Одного — наповал, как раз того, который первым напал на меня. Остальные разбежались.

Пришел в себя. Собака рада, что жив, ласкается. Превозмогая боль, вскакиваю. Индуса на поводок — искать. Через час одного нашли. Обезоруженный, но сопротивлялся отчаянно. Русский, бывший белогвардеец. Я все-таки справился с ним. Связал ему руки и шнурок надел: шесть метров шнурка на задержанного, и шесть метров — на собаку. Так и пошли искать третьего. Индус вернул нас назад, к убитому. Показываю на него и говорю пойманному:

— Если поможешь задержать третьего — буду просить командование о твоем помиловании, останешься в живых. Нет — пеняй на себя.

Согласился. Километра четыре еще так прошли. Собака и нарушитель на поводке, я — за ними. И вдруг стал отказываться мой пленник, не хочет идти дальше. Что делать? Связал его, оставил у поваленного дерева. Сам отправился на поиски. Следы привели к границе. Но уже рассвело, перейти границу обратно при свете дня враг не решался. Он предпочел поосновательнее замаскироваться. Тем временем вышел свежий наряд пограничников, и общими усилиями третьего нарушителя удалось отыскать...

Я знаю — и сегодня труд пограничника нелегок: приходится быть всегда начеку, быть собранными и мужественными, готовыми к подвигу. Но смена выросла у нас хорошая; нам, старым пограничникам, есть чем гордиться.

КАЮТ-КОМПАНИЯ «ВОКРУГ СВЕТА»