Вокруг света 1968-10, страница 52

— Вы меня не разыгрываете, а, мистер капитан? Ведь вы капитан? Да?

— Да, да! Как капитан и как человек, который годится тебе в отцы, советую сказать, кто ты и откуда. Мы радируем на берег и из Японии постараемся вернуть тебя в Штаты.

— Спасибо за откровенность, мистер капитан. Больше вы от меня ничего не услышите.

Он замолчал. Ни уговоры, ни даже кулачище старшего штурмана Кэролла, поднесенный к физиономии парня, не подействовали. Сгоряча Ольсен приказал бросить его в канатный ящик — помещение для якорной цепи, своего рода карцер, но через час сжалился и приказ отменил.

Устроить лищнего человека на грузовом теплоходе, где коек в каютах ровно столько, сколько членов экипажа на борту, не просто. Отвели лоцманскую — маленькую, душную, предназначенную для кратковременного отдыха, если приходится лоцману задержаться на судне.

Кроме жевательной резинки, молодой человек не имел ничего. Команда «Мари Дюпре» была под стать своему капитану, и «пассажира» одарили необходимым: кто нес кусок мыла, кто старую рабочую рубаху, кто полотенце.

Тем временем Ольсен составил пространную радиограмму капитану порта Сан-Франциско для сведения полиции. Ответа не пришло. Как узнал Ольсен потом, много времени спустя, описание примет «пассажира» не совпадало с внешностью гангстера Морелли, который совершил два убийства и исчез. Кроме Морелли, полиция в тот момент никем не интересовалась.

«Пассажир» оказался послушным и работящим, общительным. Пока речь не заходила о нем. Особенно сдружился с Франсуа, охотно помогал в кают-компании и буфете и через несколько дней превратился в почти официального помощника стюарда. Экипаж признал его своим.

Однако Ольсен, глядя на неожиданного подчиненного, каждый раз мрачнел. Он знал, что главные неприятности впереди.

Так и вышло.

«Мари Дюпре» прибыла в маленький японский порт. Как обычно, на судно явились власти. Ольсен предъявил необходимые документы, в том числе список экипажа — судовую роль. Сообщил о «пассажире». Поступить иначе, утаить его, не нарушая закона, капитан не мог.

Кряжистый, с жесткими усиками японец — шеф морской полиции — пожал квадратными плечами:

— Согласен, капитан, положение действительно дрянное. Вам придется дать официальную расписку, что парня не выпустят с судна. Ответственность за него несете вы.

— Конечно, я, больше некому, — хмуро согласился Ольсен.

— Здесь есть американский консульский работник. Поговорите с ним.

Оффис американского представителя был недалеко от порта. Ольсена встретил приятный шатен, назвавшийся Тейлором. Угостил сода-виски, внимательно выслушал.

— Очень сожалею, но... Посудите сами. Капитан грузового судна, не имеющего к Соединенным Штатам никакого отношения, взял на борт неизвестного субъекта и пытается сплавить его мне.

— Выбирайте выражения, сэр! Я никого не брал и никого не пытаюсь сплавлять. Парень сам забрался ко мне в американском порту.

— Возможно, так, а возможно, и не так. Кто проверит?

— Вы смеете сомневаться в моих словах? — вскипел Ольсен.

— Почему нет, капитан? — Тейлор уперся в лицо собеседнику нагловатым взглядом. — Вижу вас я впервые в жизни.

— Ив последний раз! — Взбешенный капитан ушел, хлопнув дверью.

От берегов Японии в Сингапур «Мари Дюпре» плыла по-прежнему с «пассажиром» на борту. Ольсен отправил пространное письмо владельцам теплохода, хотя знал, что ничем они не помогут и вообще путаться в это дело не захотят.

Сингапурская морская Полиция тоже взяла с Ольсена подписку, что «пассажиру» не дадут удрать. В американское консульство капитан ходить не стал. Справедливость своих слов доказать не мог, выслушивать оскорбительные насмешки, вроде сделанных Тейлором, противно.

Простояли в Сингапуре неделю. Команда ежедневно бывала на берегу, возвратившись, моряки делились впечатлениями. «Пассажир» делал вид, что его это не касается. Лишь на мгновение Ольсен уловил заинтересованность в его взгляде — при особенно красочном рассказе старшего штурмана. Почуяв, что за ним наблюдают, молодой человек быстро собрал грязные тарелки со стола и вышел из кают-компании.

После Сингапура взяли курс на Аден, оттуда в Европу. Здесь получили выгодный фрахт, и больше полутора лет «Мари Дюпре» сновала между гаванями Голландии, Франции и Италии, перевозя генеральный груз, как судно регулярной линии.

Тогда и получил молодой человек невеселую свою кличку Агасфер. Морская полиция и таможенники ведут специальную картотеку нежелательных иностранцев, преступников, взятых на учет или разыскиваемых Интерполом — международной полицейской службой, вообще лиц, которых страна по ка-ким-либо причинам не хочет к себе пускать. Каждый раз заходя в порт, Ольсен обязан был докладывать властям о лишнем человеке у себя на борту. Скоро дополнительного члена команды «Мари Дюпре» занесли в пресловутую картотеку. И ни в одном порту не соглашалась полиция разрешить бездокументному сойти на берег — шагни он хоть шаг от трапа «Мари Дюпре», капитан имел все основания больше на судно его не пускать.

Прозвище было точным. Месяц сменялся месяцем, тысячи миль уплывали за корму, новые гавани поднимались навстречу из голубизны моря. Мир вокруг непрерывно менялся, только сам Агасфер в движении не участвовал. Для него вселенная ограничивалась тесной палубой «Мари Дюпре», жил он по-прежнему в лоцманской каморке, нуждался во всем. Постоянный заработок выкроить Агасферу из судового бюджета Ольсен не мог, не разрешили владельцы теплохода. Иногда добродушному капитану удавалось дать подзаработать парню десяток долларов, и Агасфер через товарищей, сходивших на берег, что-то покупал себе — самое необходимое.

Когда теплоход стоял в порту, Агасфера все чаще замечали примостившимся в укромном уголке на палубе — долгими часами глядел он на городские дома, улицы, такие близкие и недосягаемые. Однажды проходившему мимо стюарду, наблюдавшему за Агасфером, показалось, что По щекам его текут слезы. Франсуа не сказал об этом никому, кроме капитана...

50