Вокруг света 1968-10, страница 53

Наконец Агасфер сдался.

Поздно вечером постучал в дверь капитанской каюты.

— Войдите!

Ольсен читал, вольготно устроившись на широком диване. Рассеянно глянул на Агасфера и сразу посерьезнел. Резким движением поднял массивное тело, пересел в кресло, закурил. Агасфер стоял посреди каюты, лицо его оставалось в тени.

— Ну, я слушаю.

— Сэр... — молодой человек научился обращаться к капитану. — Я хочу рассказать...

— Правильно, давно пора. Ты мог убедиться, что ни я, никто другой на этом судне тебе не враги.

— Спасибо, сэр.

— Валяй рассказывай.

— Меня зовут Тим Лайтон, я сын Кита Лайто-на, штат Пенсильвания, жил в поселке, недалеко от города Скрантона, сэр.

— Отец и сейчас там?

— Был, когда я уехал в Сан-Франциско.

— Ладно, надеюсь, ничего не изменилось. А в Сан-Франциско тебя кто-нибудь знает?

— Те, кто знает меня, лучше пусть не знают, где я.

— Что так?

— Видите ли, история не оригинальная. У нас... Вы ведь не американец? У нас, близ Скрантона, — целые поселки безработных. Живут на пособие. Угольный бассейн, а шахты не работают... «Города-призраки». Я оттуда. Так вот, лет с пятнадцати я уже был «у них». По-вашему — в шайке. Но это не шайка — фирма убийц. Когда я понял это — хотел уйти. А нельзя. От «них» нельзя уйти. Если разобраться, они такие могучие потому, что и полиция с ними заодно. И власти их боятся. В нашей фирме состоят такие боссы! Вы даже догадаться не могли бы, кто у нас хозяин. Концов не найдешь. Словом, не вырвешься. Прихлопнут рано или поздно. Или полиция поймает с поличным. Вот я и...

Рассказ о том, как Тим метался по Штатам, спасаясь от преследования гангстеров, мог бы стать детективной повестью. Но это была бы не столь увлекательная повесть, сколь безысходная. Где-то в Айове его настигли. Даже не стали расправляться. Приказали убрать одного адвоката, нередко защищавшего негров. Тим опять сбежал. Просто сел на товарный поезд. Первый попавшийся. Те не ожидали такого. А теперь вот...

— А теперь что ж ты?

— Теперь мне все равно.

— Давай твой адрес, и завтра я отправлюсь к консулу.

На этот раз разговор состоялся иной, чем с Тейлором. Моложавый, несмотря на седые пряди в волосах, консульский чиновник записал все сказанное Ольсеном и обещал отправить соответствующий запрос в Соединенные Штаты.

«Мари Дюпре» ушла в плавание, вернулась через два месяца. Все шестьдесят дней Тим Лайтон провел в лихорадочном ожидайии. Команда ему сочувствовала. Близко принял злоключения Лайтона к сердцу и капитан. Лишенный маленькой книжечки с печатями и подписями, парень как бы лишился самого себя, был, но ничем доказать не мог бытность свою.

Как только «Мари Дюпре» пришвартовалась, капитан уехал в консульство.

Ждали его невеселые вести.

— Очень неприятно, капитан. — По лицу чинов

ника Ольсен видел, что он искренен. — Помочь вашему Агасферу нельзя. Кит Лайтон умер нынешней весной, никого, кто мог бы подтвердить существование его сына, не осталось.

— Что же теперь с ним делать? — после долгой паузы спросил капитан.

— К вашему консулу обращаться бесполезно? Я говорю о том, под чьим флагом вы плаваете?

— Вникать в мои неурядицы они не станут. Да и зачем им Агасфер! Своих бедняков хватает.

Чиновник пристально глянул на Ольсена.

— Вы сказали жестокую правду, капитан. Горе в том, что Агасфер и такие, как он, никому не нужны. Полагаю, так рассудили и у нас в Штатах, когда отвечали на мой запрос. Будь у него доллары, дело другое.

На том беседа закончилась.

Вернувшись на теплоход, Ольсен вызвал Агасфера — из Тима Лайтона он снова превратился в Агасфера, — откровенно передал разговор в консульстве. Юноша слушал молча,, трудно понять было, что он думает. А в ту же ночь он исчез. Как только побег обнаружился, Ольсен дал знать полиции. Иначе поступить он не мог: капитан нес ответственность за парня.

Сыскали беглеца через несколько часов, тут же, возле гавани. Куда уйти без гроша в чужой стране!

Ольсен не попрекнул его ни словом. А полиция учредила возле «Мари Дюпре» дополнительный пост. Стражи сменяли друг друга на причале, пока теплоход не поднйл якорь. И, очевидно, полицейские дали знать коллегам и в других портах: строгости по отношению к Агасферу усилились повсеместно.

Закончив рассказ, Ольсен достал из деревянного со стеклянной крышкой ящичка очередную сига-реллу, закурил. Синий дым неторопливо потянулся к приоткрытому иллюминатору.

— Так, — нарушил молчание Сергей Степа-ныч. — А дальше?

— Не знаю! — с сердцем ответил Ольсен. — Будь я проклят, не знаю.

Обернулся, как бы опасаясь, что кто-то подслушает, вполголоса проговорил:

— Я начинаю бояться... Вы понимаете?.. Достаточно секундного приступа отчаяния, чтобы ночью кинуться за борт.

— Неужели нельзя помочь ему?! — воскликнул я.

Ольсен вновь оглядел каюту, проверяя, нет ли посторонних глаз и ушей. Стукнул кулаком по столу:

— Вот что я сделаю, когда придем в первый, пусть самый препаршивый, американский порт! Дам парню денег и сам помогу сбежать с этой коробки. Пусть меня судят, пусть делают что хотят.

Оборвал себя на полуслове и совсем иным тоном закончил:

— А когда попадем мы в Штаты? Через год? Через месяц? Никогда?

— И Лайтон вновь попадет в руки тех, от кого пытался уйти, — сказал я.

— Но что же делать? Что? — с отчаянием проговорил Ольсен. — Ведь парень хочет жить...

Посидев еще немного, мы начали прощаться. Ольсен провожал нас.

У борта стоял молодой человек — такой, каким описал его капитан: худощавый, с лицом задумчивым и печальным. Он смотрел на порт, на веселую толпу, гуляющую по набережной, думал свою горькую думу.

Средиземное море.

Порт Фамагуста

4*

51