Вокруг света 1968-11, страница 42

Ыруг мой, — сказал мне человек, которого я буду называть Джек Мартин. — Отправляйтесь в тюрьму. — С какой стати? — спросил я и почувствовал, как меня прошиб пот: уж слишком серьезно и холодно смотрели на меня серые глаза Мартина.

— Рекомендую вам отправиться туда сразу, а не ждать, пока вас упекут.

— Но позвольте, я не делаю ничего незаконного, — запротестовал я. — Просто описываю вторжение в качестве корреспондента.

— Никакого вторжения не будет. Если вы сунетесь еще в один гаитянский заговор, правительство предъявит вам двадцать одно обвинение, — ответил Мартин, а уж он-то наверняка знал официальный политический курс.

На протяжении многих лет Мартин был моим ангелом-хранителем и наставником. Из своего просторного нью-йоркского кабинета в Манхэтте-не он осуществлял связь между службами Центрального разведывательного управления в Вашингтоне и могущественными деловыми и финансовыми кругами Америки.

— Вы занимаетесь политической жизнью Гаити вот уже десять лет и все это время служили не тем людям, — продолжал он. — Конечно, Дювалье — кровавый диктатор, психопат, но Вашингтон не хочет его падения. У нас и так достаточно забот во Вьетнаме. Нам хватает неприятностей и без Гаити.

Он был прав по всем пунктам.

Шел декабрь 1966 года. Я был связан с людьми, готовившими очередной заговор против «папы Дока». Вторжение с Майами планировалось несколько месяцев. Это был типичный «вторженческий фарс», в котором были замешаны расчетливые американцы, взбалмошные кубинские эмигранты, таинственные канадцы, розовощекие банкиры из Швеции, женоподобные священники и прыщавые юнцы из радиокорпорации «Коламбиа бродкастинг систем». Трудно представить, сколько народу — в одиночку и группами — пытались за десять лет свергнуть «папу Дока». И все эти походы заканчивались поражением и кровавой расправой.

Что влекло к Гаити всех этих людей? Какой интерес представляет для них обнищалая страна с пятимиллионным населением, возможно, единственная в мире, которая к сегодняшнему дню стала еще более нищей, чем была в 1804 году, в год получения независимости от Франции?

Главная причина — географическое положение острова Гаити. Он лежит меньше чем в пятидесяти милях от Кубы. Именно это обстоятельство и объясняет повышенный интерес к нему со стороны государственного департамента США. Именно это и помогло «папе Доку» прийти к власти.

Дювалье был посажен в президентское кресло с помощью соседа, покойного диктатора Доминиканской Республики. Для Трухильо было важно, чтобы соседняя страна управлялась более или менее стабильным и дружелюбно к нему настроенным правительством. Поэтому он с пристальным вниманием следил за событиями на Гаити.

Зимой 1956 года очередной диктатор Гаити был свергнут и на горизонте появилось множе

ство возможных преемников. Правительства образовывались и разваливались в одну ночь. Беспорядки охватили столицу страны Порт-о-Пренс. Положение становилось серьезным.

В это время я служил у Трухильо в роли аварийного монтера. Диктатор взял меня на службу, потому что я был американцем и когда-то служил в морской пехоте. У него была страсть к морским пехотинцам, а американцам он доверял больше, чем своим соотечественникам. Кроме того, я знал Карибское море. Я участвовал в нескольких «локальных» переворотах в Центральной Америке. Я был специалистом по шпионажу, и Гаити было одной из моих специальностей. Итак, Трухильо призвал меня.

— Вы поедете в Порт-о-Пренс,— сказал он,— под ширмой журналиста. Побеседуйте с политическими лидерами, поговорите со своими людьми в американском посольстве, прощупайте политическую ситуацию. Потом возвращайтесь и представьте мне письменный отчет.

Гаити в 1957 году было интересным местом, если вас, конечно, может интересовать хаос. Я остановился в отеле «Ривьера» и немедленно связался со своим старым другом Давидом Бер-кабой, предприимчивым бизнесменом, нажившим состояние на строительстве отелей и обслуживании туристов. Из-за шаткости тогдашней ситуации ему грозило полное разорение.

— Гаити может спасти только один чело- i век, — сказал он, — это Франсуа Дювалье.

Я вас к нему отвезу.

Мы встретились с Дювалье в небольшом доме в центре Порт-о-Пренса и беседовали около двух часов. У меня сложилось о нем довольно благоприятное впечатление. «Папа Док» был сама умеренность и здравый смысл.

— Я считаю, что народом должен управлять сам народ и во имя народа, — сказал Дювалье в ответ на мой вопрос об основных принципах его политической философии.

Я уже много раз слышал подобные, заявления. Нельзя сказать, что мы оба искренне верили в это, но важно было притворяться и при этом понимать, что скрывается под словесной требухой.

Относительно доминиканских соседей у Дювалье были тоже правильные мысли: добросердечные и корректные отношения. Я решил, что этот сельский доктор — нужный человек. Единственное, что меня беспокоило, когда я летел обратно, — это справится ли Дювалье с гаитян-цами.

Дювалье начал предвыборную кампанию. Трухильо принял к сведению мой отчет и, вероятно, посовещавшись с прочими такими же, как и я, осведомителями, бросил все силы на поддержку «папы Дока».

Результат «выборов» был ясен заранее. Когда в сентябре 1957 года избирательный дым рассеялся, «папа Док» сидел в президентском дворце. Ошеломленные избиратели так и не поняли, в чем дело. Скоро Дювалье пришел к заключению, что на его благодарность притязают слишком многие. Для начала «папа Док» изба-

_ИГ А О, В V С