Вокруг света 1968-11, страница 43

вился от своих самых верных помощников. Привязав им на шею по тяжелому камню, он отправил их на дно залива Гонаив. Власть в руках «папы Дока» была подобна топору сошедшего с ума мясника, бьющего без разбора по врагу и по другу.

Однако не успел Дювалье устроиться в президентском дворце, как Трухильо решил свергнуть его — мне до сих пор не ясно почему. Он связался с Антонио Кебро, начальником штаба армии Гаити, и тот чуть было не сбросил Дювалье. Но тут произошло то, что могло случиться только в Гаити.

Нужно знать Гаити, чтобы понять, насколько сильны там суеверия. Языческий культ «воду» пропитал все поры личной и общественной ж;изни гаитянина. Этим умело воспользовался старый «папа Док». Он начал с того, что окружил себя знахарями-хуганами, набрал тайную полицию из головорезов по прозвищу «тонтон-макуты», что по-креольски означает «оборотни». Неизменная черная тройка Дювалье, черная шляпа и очки в роговой оправе в точности повторяют облик «Барона Субботы» — гаитянского бога мертвых. По острову поползли слухи, что «папа Док» наделен властью свыше и с помощью черной магии способен уничтожить своих врагов.

Действительно, «папа Док» распустил слух о том, что он заворожил Кебро. И скоро худосочный генерал таинственным образом окочурился: Это подействовало даже на Трухильо, и он дал понять «папе Доку», что теперь не будет вмешиваться в дела Гайти.

В это же время из Майами до нас стали доходить слухи о широкой сети заговоров против Дювалье. Термин «заговор» здесь можно употребить только условно. О' нем на Майами знал каждый второй и прежде всего знали департамент полиции, кабинет шерифа, преступный синдикат и, конечно, ФБР. Заговор группировался вокруг находящегося в изгнании гаитянского политического деятеля, некоего Рауля Даганэ и помощника шерифа одного из флоридских округов Артура Томаса Пейна.

Заговор был политическим предприятием. Пейну был обещан пост советника президента. Конечно, это предложение гаитянские эмигрант ты сопровождали определенными условиями. Пейн прежде всего должен был сколотить денежный фонд. В этом деле Пейн не знал себе равных. У него были колоссальные связи. Он продавал концессии на будущие владения в Гаити. Владельцы отелей в Майами-Бич отваливали Пейну тысячи долларов, так же как и владельцы большой строительной фирмы в Майами: в случае падения Дювалье Пейн обещал им исключительно выгодный строительный подряд.

Но казна Пейна пустела почти так же быстро, как и пополнялась. Ему все время нужно было делиться с гаитянскими лидерами, которые в изгнании пристрастились жить на широкую ногу. Некоторые из них годами существовали на средства, собранные подобным образом. Для них Артур Томас Пейн представлял постоянный талон на питание.

С первым секретным заданием Пейну повезло. Он унес ноги живым. Его тайная миссия состояла в том, чтобы, отправившись на Гаити в качестве туриста, установить связи с подпольными группами. Это он выполнил, втерся в нелегальные круги Порт-о-Пренса, но навел фараонов Дювалье на цепь подпольных ячеек. Пейна выслали. А те, с которыми он установил контакт, были перебиты один за другим.

После неудачной поездки заговорщики решили действовать более решительно. Пейну было приказано сколотить армию и вторгнуться на Гаити. Ни больше ни меньше. Пейн так и сде

лал. С армией из семи человек — четырех американцев и трех бывших гаитянских офицеров — Пейн вторгся в Гаити. И самое невероятное то, что Пейну чуть не удалось низложить «папу Дока».

28 июля 1958 года старая рыбачья лодка «Молли С» подошла к прибрежной деревушке Делюж, милях в пятидесяти от Порт-о-Пренса. Пейн со своими людьми высадился на берег и двинулся на столицу. По стратегическому плану они должны были захватить военные казармы, которые являются традиционным центром военной власти Гаити и расположены всего в двухстах ярдах от дворца президента. Если бы им удалось захватить эти казармы, они могли бы обстреливать дворец.

Им действительно удалось взять казармы без единого выстрела. Пейн запер гарнизон в столовой, потом один из его людей позвонил во дворец.

— Скажите Дювалье, — сказал он, — что мы удерживаем казармы и если он не сдастся до рассвета, то подвергнется нападению.

После этого звонка «папа Док» решил бежать. У ворот дворца с заведенным мотором стоял ёго бронированный «кадиллак». «Папа Док» собирался укрыться в колумбийском посольстве.

Но тут случилась одна из тех невероятных глупостей, которые типичны для всех попыток свергнуть его. У одного из людей Пейна кончились сигареты. Он вызвал какого-то пленного солдата и дал ему доллар.

— Пойди купи мне две пачки сигарет, — сказал он ему.

Солдат купил сигареты, но, когда возвращался обратно,

передумал и пошел во дворец. «В казармах всего восемь человек», — сказал он «папе Доку».

Это вернуло Дювалье равновесие. Водрузив на голову стальную каску и перепоясавшись ремнем с кобурой, диктатор разослал по городу курьеров, чтобы собрать «тонтон-макутов». Скоро тучи полицейских окружили казарменные бараки и открыли огонь по окнам. Пейн и двое его людей пытались выбраться из ловушки, но их тут же подстрелили. Жандармы взяли казармы и одного за другим перебили остальных завоевателей. Война Пейна была окончена.

Это неудавшееся вторжение окончательно убедило двух диктаторов в необходимости сотрудничать друг с другом, и через несколько месяцев после победы над Пейном диктаторы — совладельцы острова — подписали пакт о ненападении.

В тот день маленькая пограничная деревушка блистала золотом галунов и медью касок. Все это походило скорее на встречу двух азиатских полководцев, чем на дипломатическую церемонию.

Окруженный своими слугами, Трухильо сидел в павильоне и холодно взирал на павильон Дювалье в пятидесяти ярдах по ту сторону границы. У павильона доминиканского генералиссимуса ряд за рядом стояла взмокшая от жары дворцовая охрана. По всей пограничной полосе доминиканской заставы сновали вооруженные до зубов убийцы из секретной полиции Трухильо.

Я тоже был там, выделяясь своим простым рабочим костюмом и еще тем, что я был почти без оружия — разве что на поясе болтался пистолет. Это был спектакль, который я не хотел пропустить, — сборище головорезов в золотых галунах.

По ту сторону границы застыл в своем павильоне Дювалье. На нем был его привычный черный костюм. Я с любопытством вглядывался в него. Лицо диктатора было словно черная непроницаемая маска. Я никак не мог решить, смешон он или ужасен в своем костюме «Барона Субботы».

Его свита была под стать окружению Трухильо. Крикливо разодетая президентская охрана, куча тяжело вооруженных офицеров и сотни «тонтон-макутов» в мешковатых костюмах с карманами, отвисавшими под грузом гранат.

При звуках горна Дювалье и Трухильо поднялись и встали во главе своих свит. Медленно

40