Вокруг света 1969-04, страница 30

Потом раздалось рычание Буна, и он показался из-за поворота дороги, прискакал галопом, дикий, взъерошенный, нахлестывая мула собственной шляпой. За ним спешили остальные охотники.

— Спускайте собак! — надрывался Бун. — Собак спускайте! Четырнадцатые рога! И лежал-то у дороги! Да если б знать, да я б его ножом, ножом бы достал!

— Ну да, он и стал уходить, — сказал Вальтер, — видит: Бун, без ружья, как всегда.

Он уже стоял с винтовкой на дороге. Выбрался и мальчик со своим ружьем, и все мужчины собрались, подъехали, и Бун уже буйствовал и орал в фургоне, расшвыривал добычу и лагерное барахло.

— Собак спускайте! — завывал он, и мальчику казалось, что никогда они не опомнятся, старики с холодной и тягучей кровью, видно, годы сгустили ее и остудили, и она свернулась и не может биться и бежать по жилам, как у него, или у Вальтера, или даже у Буна.

— Как, Сэм, — спросил де Спейн, — обернут его собаки, доберут по следу?

— Не надо собак, — ответил Сэм, — без гона он пойдет по малому кругу, вернется до вечера на лежку: он

местный.

— Ладно,—сказал де Спейн,— берите лошадей. А мы в фургоне: отъедем и подождем.

Маккаслин, де Спейн и генерал Компсон залезли в фургон и поехали по дороге, а мальчик, Бун, Вальтер и Сэм, верхами, повернули назад и в лес.

Они ехали сквозь бледную послеполуденную мглу, и казалось, что белесая и вялая заря, так и не успев разгореться в день, тонет среди серых сумерек вечера. Примерно через час Сэм остановился.

— Хватит, он будет возвращаться на ветер, надо, чтоб он не учуял- мулов, слезайте.

Они привязали мулов и пошли — пешком сквозь чащу и бесцветную муть: Сэм, за ним мальчик, за мальчиком остальные — вплотную, след в след — так ему казалось. Но они приотстали. И дважды Сэм чуть поворачивал голову и бросал через плечо:

— Не торопись — успеем.

И мальчик заставлял себя идти медленней, себя и бешено мчащееся время, с которым безвозвратно уходил рогач все дальше и дальше в неостановимом побеге,

хотя собаки и не гнались за ним по пятам, и Сэм говорил, что олень возвращается: завершает круг и приближается к ним.

Они пробирались по лесу час, а может, и два — мальчик не помнил. Он смутно чувствовал, что земля подымается, кустарник редеет и отступает вниз, и наконец, они поднялись на перевал, к водоразделу, но мальчик никогда не бывал в этих местах и не мог понять, куда они вышли. Сэм остановился.

— Здесь, — сказал он. И — Вальтеру с Бу-ном: — Идите по гребню — там две тропинки. Если он пройдет, то там или тут.

Вальтер огляделся.

— Знаю, — сказал он. — Видел я его. Теленок, годовик.

— Теленок? — одышливо переспросил Бун. Лицо у него все еще было диковатое. — Если тот, кого я поднял, годовик, ну... тогда я, значит, просто школьник, щенок.

— А я, конечно, видел кролика, — сказал Вальтер. — А еще я слышал, что ты бросил школу года, что ли, за два до первой ступени.

Бун глянул на Вальтера.

— Проваливай, — сказал он. — Не хочешь стрелять — не мешайся. Да я... Господи, да я...

— Стойте здесь, — сказал Сэм спокойно. — Стойте и ругайтесь. Обоим — по оленю.

— Правильно, — сказал Вальтер. Он двинулся вперед, опуская дуло винтовки, чтоб удобней идти. — Надо поворачиваться, да поспокойней, и все. А то Бун и так тут распугал все живое миль, наверно, на пять — хоть на ветер, хоть по ветру.

Мальчику еще слышалось ворчание Буна, хотя оно уже стихло и настала тишина. И опять они стояли —

мальчик и Сэм, неподвижно и рядом, у огромного дуба в низкорослом кустарнике, и снова все было тихо вокруг. Безмерное уединение, первозданное одиночество разливалось в зыбком сумраке чащи, да сеялся тихий холодный дождичек, моросивший с утра, — и больше ничего. Потом, словно дождавшись, когда они остановятся и замрут в ожидании, глухомань ожила. Казалось, она незримо смыкается над ними, намертво застывшими и в потаенных местах, — дремучая, непомерная, мудрая и справедли

28