Вокруг света 1969-04, страница 72

▼ со стр. 67

Я, очевидно, не убедил мальчишек, и они продолжали обсуждать вероятность еще одной или трех смертей. Вдруг оба сорвались с места.

— Пока! Постарайтесь не разбиться.

— Пока.

По расписанию нам предстояло стартовать, когда участники гонок спортивных самолетов сделают перерыв на ленч. Это означало, что мы будем располагать временем, — весьма кстати, потому что старт аэростата не распишешь точно по часам, а во время перерыва мы причиним диспетчеру меньше хлопот. По правилам в воздушном океане все уступают дорогу аэростату, тем не менее лучше выпустить нас, когда в воздухе не будет давки.

— Скорость ветра достигает 30 узлов, — доложил прибежавший курсант.

Мы с предельной быстротой подвесили гондолу и, с трудом удерживая равновесие, занялись погрузкой.

— Ветер достигает 35 узлов! — послышался чей-то звонкий голос.

— Пора взлетать, — сказал я, и на борт приняли несколько мешков с песком.

Под порывом ветра аэростат лег на бок, люди бросились врассыпную. Опомнившись, наземная команда повисла на гондоле. Я сбросил полмешка песка, выждал, когда аэростат встал почти прямо, и крикнул:

— Отпускай!

Курсанты отпустили, и мы пошли. Тотчас качка прекратилась. Мы больше не ощущали порывов ветра, нас объял покой свободного полета. Вот только высоту не набираем... Я сбросил еще полмешка песка, и мы с привычной легкостью взмыли над ближайшей виллой. Земные шумы быстро стихли вдали.

— Так, взлетели, — как обычно, произнес Дуглас, но я уловил в его голосе необычайный оттенок.

Еще бы, при таком «взрывном» старте, когда стропы подвергаются очень сильной и неравномерной нагрузке, всякое может случиться. Резкий порыв ветра в неожиданном направленнии мог вызвать катастрофу. Мне вспомнились слова моего учителя по аэррнавтике: «Самое надежное — воздух. Несчастья случаются на земле».

Скорость, с какой мы шли над землей, подтверждала тревожные сигналы, полученные из диспетчерской. Мы набрали хорошую высоту, двести метров с лишним, но неслись со скоростью около 50 километров в час. Кончились предместья Найроби, дальше пошли примитивно возделанные участки. А вот и пологие склоны Нгонг. Большая часть холмов покрыта заповедным лесом. Между деревьями бродили буйволы, встречались и антилопы эланда. Мы бесшумно скользили над ними на высоте каких-нибудь ста метров. Где-то застучал топор, а потом мы вдруг увидели и самого лесоруба. Забрался в гущу заповедника и заготавливает дрова!

— Я тебя вижу! — крикнул Ален на суахили. — Кто тебе разрешил рубить здесь лес?

Лесоруб стремглав юркнул в кусты. В жизни не видел, чтобы человек так быстро улепетывал.

— Вижу, вижу тебя под кустом, — не унимался Ален. — Лучше бросай это дело.

Разумеется, долго стращать его мы не могли. При скорости 50 километров в час мы быстро ос

тавили позади прячущегося в кустах нарушителя. Так закончился первый лесной обход с применением аэростата.

В отличие от нас склон впереди упорно карабкался вверх, и, чтобы исправить это несоответствие, я высыпал немного песка. Шар не спешил реагировать, тогда я высыпал еще. Аэростат продолжал идти горизонтально. Сколько я ни сбрасывал балласт, нас несло прямо на стену. Было похоже, что воздушное течение, вместо того чтобы плавно огибать холм, упирается в него. Следовало быть готовым к неприятностям. Я сбросил ещё песка — никакого толку.

— Кажется, нам предстоит так называемая промежуточная посадка, — заметил я.

Так и вышло. Внезапно мы увидели впереди небольшую ферму. Возле хижины, окруженной чахлой кукурузой, стояло пять человек. Вот уже наш гайдроп чертит концом полосу на земле почти рядом с ними...

— Фантастический кадр — козы, вид сверху, — объявил Ален, запечатлевая на пленке редкостный эпизод.

— Посмотрите на этих людей! — воскликнул Дуглас. — Они не двигаются с места. Эй, Джамбо! Джамбо!

В ту же секунду мы ударились о землю. Толчок был весьма ощутимый. На мгновение гондола остановилась, затем шар рванулся вверх и понес нас дальше»

— Подумать только, они даже шага не сделали, — сказал Дуглас, разбираясь в своих конечностях. — Ква хери! До свиданья! Когда еще к вам следующий шар прилетит! Ква хери!

Моя догадка насчет воздушного течения подтвердилась. И хотя мне не удалось предотвратить промежуточную посадку, зато потом мы подскочили до высоты около тысячи метров и с большим запасом прошли над макушками Нгонга. Словно быстрая река, встречающая огромный валун, воздушное течение круто перевалило через холмы, и мы с ним.

Сразу за гребнем, как и следовало ожидать, мы начали снижаться. Это нас вполне устраивало, и я не вмешивался в ход событий. Оставив позади Нгонг, мы шли со скоростью около ста метров в минуту. А отойдя от холмов километра на два, на три, идя на уровне их макушек, аэростат вдруг словно взбесился. Гондола качалась, будто маятник, взад-вперед, в то же время ее бросало из стороны в сторону, а мы отчаянно цеплялись за край корзины. Тот же бешеный вихрь, который помыкал на-, ми, трепал оболочку вокруг патрубка. Мы чувствовали себя отвратительно.

Неожиданно болтанка прекратилась, полет опять стал ровным и спокойным. Ничего подобного мне не приходилось встречать во время моих уроков в Голландии. Это явление^ характерно для гор; недаром даже пилоты тяжелых летательных аппаратов относятся к ним с великим почтением. Мы попали в ветровую волну, и действие ее оказалось весьма ощутимым.

Обратимся к примеру с валуном. Если река плавно перекатывает через него, поверхность ниже по течению будет гладкой. Но если течение очень быстрое или валун очень велик, плавная струя будет смята. Причем это не беспорядочная турбулентность, у нее рисунок правильной волны. Вот с такой неладной штукой мы и столкнулись.

— Боюсь, это еще не все, — сказал я.

70