Вокруг света 1969-05, страница 28

приветствовал он их. — Вам нравится ваш stukkie brood, а? Вы голодны, поэтому сегодня вы подождете, не убежите?

— Да, баас, — тихо сказали они.

Майкл вынес им хлеба. Когда они протянули руки, он в шутку отдернул тарелку и засмеялся, увидев их удивление. Только потом он отдал им этот хлеб.

— Спасибо, баас.

— Спасибо, баас. Они ели хлеб в присутствии

Майкла. Глядя на них, он почувствовал большее к ним расположение.

— Ладно, приходите как-нибудь, будет вам еще хлеб.

— Спасибо, баас

— Спасибо, баас

Они пришли скорее, чем Майкл ожидал. Он дал им хлеба и велел уходить Прошло всего два дня, а они уже снова были тут как тут со своей неизменной просьбой.

— Stukkie brood, баас?

— Почему это теперь вы так быстро проголодались? — спросил

Майкл, но дал им их хлеб.

Теперь в своих играх Майкл больше не спасал, не исцелял и не одаривал их королевствами и автомобилями. Теперь он повелевал ими, гонял их по разным поручениям, приказывал расстрелять их за трусость перед врагом И

так как нечто подобное этим фантазиям было легче продемонстрировать в реальной жизни, чем его прежние выдумки, Майкл вскоре уже на самом деле безрассудно помыкал этими детьми. Он намеренно заставлял их подолгу ждать; он отсылал их и приказывал прийти в те дни, когда, он знал, что его не будет в городе; он говорил им, что в доме нет хлеба. И никогда больше не дарил своих старых игрушек.

Шли недели, презрение Майкла перешло в нетерпимость и раздражение, раздражение — в гнев. И больше всего его злило то, что эти два негритенка, казалось, слишком глупы, чтобы понять его теперешние чувства, и вместо того, чтобы приходить реже, продолжали появляться чаще, чем когда-либо раньше. Вскоре они стали приходить чуть ли не каждый день, хотя Майкл кричал на них и дразнил их, заставлял часами простаивать у забора, хребовал проделывать разные фокусы и петь песни за кусок хлеба. Они делали все, что он им говорил; но они совершенно не обращали внимания на его указания относительно того, в какой день прийти. Они неизменно поджидали его в тени одного из деревьев, посаженных вдоль дороги к школе, или стояли у калитки за домом. Они были молчаливы, как и раньше, но еще настойчивей, неумолимо настойчивы. Майкл стал ходить домой другой дорогой, но их не так-то легко было обескуражить. Они просто ждали у задней калитки, и, неважно, входил он в дом через парадную или заднюю калитку, все равно он не мог не увидеть их прямые неподвижные фигуры.

Наконец он сказал, чтобы они уходили и больше никогда не приходили. Ему и раньше часто хотелось сделать это, но какой-то стыд или гордость всегда удерживали его; раньше он всегда смягчался и называл какую-нибудь дату — через неделю или через две, — когда им можно прийти снова. Но сейчас он закричал на них:

— Хватит! Никакого хлеба больше — ничего! Ну, убирайтесь! Если вы еще придете, я скажу садовнику, чтобы он вас прогнал.

После этого они стали приходить каждый день. Только теперь они ждали не у задней калитки, как обычно, а за переулком. Часами сидели на корточках у кучи песка. Майкл чувствовал, что они следят за ним, когда он проходит мимо, но дети больше не подходили к нему. Они даже не вста

26