Вокруг света 1969-06, страница 39
Тбилиси. Картина второй половины XIX века. Он встретил меня зноем, желтеющими акациями и платанами, шумом проспектов, черноглазой толпой в белых рубашках, громким говором, двориками с нависшими балконами, кривыми, мощенными камнем переулками. И зелено-серыми горами, которые всегда были за спиной и перед глазами, куда бы ни вела тебя улица. Ветер бил в лицо, он был сухой и жаркий. Горы держали город в тисках... «Самою пиитическою принадлежностью Тифлиса» называл Грибоедов Святую гору — гору Мтац-минда. С ее зеленой вершины город можно охватить взглядом. Он лежит в долине, разрезанный вдоль кривым зелено-стальным мечом Куры. Плотно сбиты красные крыши по правому и левому берегу. Зе леные пятна садов, серые головы церквей, похожие на толстые отточенные карандаши; парадная лента набережной, рваный силуэт древней крепости, белые кубики новых кварталов... Городу не хватает места — он вытянулся по долине Куры уже на тридцать километров, и улицы заворачивают за отроги гор, взбегают на склоны. Город лежит как раскрытая книга. Читай ее — с высоты нескольких сот метров и пятнадцати веков... Я вижу всадника, мчащегося по горной тропе. Стрела, пущенная им из лука, поражает оленя, но раны его тотчас исцеляет теплый целебный источник, бьющий из-под земли. Охотник, царь Вахтанг Горгасали, склоняется над источником... Здесь, в долине, повелит он строить столицу вместо прежней Мцхеты и назовет ее Тбилиси: «тбили» — теплый. Кончается легенда, и точные сухие строчки ложатся в летопись «Картлис Цховреба»: «Вахтанг Горгасали строил город Тбилиси и положил его твердыне основание, а сын его Дачи достроил стены Тбилиси и, как было завещано Вахтангом, сделал (город) царской резиденцией». Горы защищали город, горы и предавали его, отрезая от всей остальной Грузии, когда полчища иноземцев осаждали его стены. Десятки жестоких нашествий пережил город за свою лятнадцативековую историю. Гибли дворцы, церкви, уничтожалась каменная стенопись. Слепыми, выколотыми острыми копьями глазами смотрят и сегодня фрески со стен соборов. Но опаленный, разрушенный город снова поднимался и упрямо устремлялся к воде — к Куре. Он лежал на перекрестке торговых путей — к Черному морю и России, к Турции и Персии — и должен был жить... Крыши стекают к реке. Развалины крепости Нарикала на склоне горы и городская стена над рекой отмечают верхнюю и нижнюю границы старого' города, теперь уже символически охра-няют сбившиеся, словно в испуге, дома. Бронзовый всадник — Вахтанг Горгасали — смотрит с городской стены на город, им основанный, давший начало всему Тбилиси и похожий сегодня на виноградинку в зрелой большой кисти... А рядом со старым городом, примыкая к нему, раскинулась площадь, и проспект Шота Руставели (некогда здесь проходила «Российская дорога») вырывается из нее. Прямые линии улиц разбегаются от проспекта, четкие, как просеки, проложенные острым топором, в бывшем предместье города Гаретубани, ставшем впоследствии центром Тбилиси. Эта страница была написана уже в XIX веке. Я не чувствую тревоги в этих улицах. Город забыл о каменных городских стенах и оборонительных башнях, забыл о старой феодальной архитектуре, испытывая вольную или невольную тягу к классицизму, который пришел в Грузию вместе с Россией. Теперь городу нужны были строгие административные здания, особняки с колоннами, а позже — конторы, доходные дома, управления фабрик. И лишь в жилой архитектуре сохранились традиционные дворики, витые лестницы и, конечно, балконы. Они были данью яростному солнцу и не подчинялись ни времени, ни моде. Город рос, растекаясь по удобной долине; никогда прежде не выпадало ему столько мирных 37 |
