Вокруг света 1969-08, страница 27

какой прекрасной в багровом отблеске пожара! Это был огромный сенбернар с кроткой, доброй мордой и мягкими, ласковыми глазами, какие бывают у собак этой породы.

Очень скоро убедившись, что ее покинули, она как бы обезумела; поднялась в ярком свете на задние лапы, кидалась, рвалась, тянула веревку, ©ыла, стонала, просила, — да, просила настолько понятно, как если бы говорила нам: «Не покидайте меня, пожалуйста, не покидайте, я ни в чем не виновата». Но вот пламя охватило и поглотило ее, она два или три раза страшно взвыла, и все было кончено. Матросы плакали, как дети.

В глубине сердца мы верили, что судьба покарает капитана. И она его покарала, как вы увидите.

II

Когда наш корабль потонул, мы были в Индийском океане — примерно в пятистах милях к югу от Порт-Наталя и примерно на таком же расстоянии к юго-востоку от Кейптауна в Южной Африке. Капитан прокладывал курс по звездам и взял на север, так как думал, что мы находимся немного южнее пути, которым пользуются суда, идущие в На-таль или Австралию. Подул свежий ветер, и мы шли хорошим ходом. Часа через четыре забрезжило утро, и первое, что мы увидели на горизонте к западу от нас, были смутные очертания верхнего рангоута какого-то корабля. Он шел на восток, пересекая наш путь. С радостными криками мы изменили наш курс, чтобы плыть навстречу ему. Но радость наша была меньшей, чем можно было ждать, так как нас не оставляла мысль, что бедную собаку напрасно обрекли на гибель; если бы мы ее взяли, она не отняла бы у нас ни места, ни пищи.

Капитан считал, что он родился счастливчиком, и сказал сейчас об этом своему помощнику; встреча с этим кораблем, сказал он, чистая удача, и никому другому так не повезет. Да, конечно, дело выглядело так, но в то же время мы думали: а повезло ли кораблю, который к нам приближался? Мы боялись, что наш капитан принесет ему несчастье, что его самого, а вместе с ним и нас, постигнет беда в наказание за то, как он обошелся с собакой, которая нас спасла. Это и случилось, как я уже говорил.

Примерно через час мы были на борту корабля; оказалось, мы его знали, и команду тоже; это был такой же корабль, как наш, и принадлежал он той же самой компании, и стоял на погрузке в одном порту с нами, и взял такой же груз — продовольствие для новых рудников и кое-что еще, например свечи, порох, фитили и тому подобное. Корабль назывался «Аделаида». Он вышел из порта на неделю или дней на десять раньше нас, но мы, очевидно, опередили его, пользуясь попутным ветром. Его капитан умер с месяц назад от какой-то болезни, и его молодая вдова, миссис Мосли, все время горевала и плакала; она страшно боялась, как бы что не случилось с ее маленькой дочуркой. Двое из команды корабля умерли от той же болезни, так что на нем остались помощник капитана, второй помощник и пять матросов. Теперь вместе с нами находилось семнадцать мужчин, а еще женщина и ее ребенок.

Наш капитан сразу же принял командование и начал отдавать приказы, ни с кем не считаясь,— такова уж была его манера. Это был неверный подход, он породил враждебность.

Капитан назначил вахты, и корабль продолжал свой путь в Австралию. Ветер посвежел, небо потемнело, и меньше чем через час поднялся страшный шторм. Мы убрали паруса и беспомощно неслись, подгоняемые ветром, прямо на юго-восток. Неслись день и ночь, день и ночь целых восемнадцать суток, ни разу не увидев ни солнца, ни луны, ни звезд, — сотни и сотни миль дрейфовали по бушующему морю, не имея понятия, где мы находимся, если не говорить о прикидках, сделанных вслепую.

Последние два-три дня капитан ходил бледный, а теперь на него просто страшно было смотреть. Мы узнали причину от его помощников: капитан полагал, что сейчас мы южнее острова Кергелен — может быть, почти на полпути между ним и Южным Полярным кругом. Эта новость заставила и всех нас побледнеть: если так, мы приближаемся к Скаковому кругу дьявола.

Когда этот холодный, хмурый восемнадцатый день подходил к концу, все были на палубе, — даже те, кто отбыл вахту, все, как один; все молчали; никто даже словом не перекинулся с теми, кто стоял рядом; всех интере

совало только одно — компас. Капитан стоял на носу корабля и наблюдал за стрелкой, ничего не говоря. Офицеры и команда столпились вокруг компаса на корме и следили за ним в полном молчании. Опустилась ночь, густой, как чернила, мрак заливал корабль, ветер свистел в голых снастях; шквалы со снегом, градом, крупой следовали один за другим; дикая ночь, пронизывающий холод, волны вздымают корабль, кружат и бросают из стороны в сторону.

Ни зги не видно; не различишь свою собственную руку, поднятую к лицу, — все теряется во мраке, все, кроме двух или трех лиц, склонившихся над лампой компаса, которые выделяются во тьме, словно лица бестелесных привидений.

Вдруг раздались проклятия, возгласы ужаса, и лица исчезли, на их месте показались другие. То, чего ждал каждый из нас, случилось,— компас безумствовал, вихрь затянул нас в Скаковой круг дьявола.

Большинство из нас всю ночь оставалось на палубе. Некоторые пошли спать, но какой это был отдых — короткий сон, кошмары, внезапное пробуждение в холодном поту.

Когда наступил день, мы едва его заметили, так мало он отличался от ночи. И весь день было то же самое; мы слышали крик чаек, но не видели их, только изредка большой белый альбатрос смутно проносился во мгле, как призрак.

Мы пережили девять таких дней и ночей — все тот же ревущий ветер, и вздыбленное море, и бурные вихри снега, града, крупы, и крик чаек, и проносящиеся во мраке альбатросы; а потом, на десятое утро, буря начала утихать, море успокаиваться, порывы ветра становились все слабее и реже, мрак смягчался и рассеивался, чаек было все меньше; и примерно в полдень нас вынесло из высокой стены мрака и туч к спокойному морю, ясному небу, глубокой, глубокой тишине. Черная изогнутая стена описывала гигантский круг; она была так высока, что ее дальняя сторона круто вздымалась над морем, хотя находилась в пятидесяти милях от нас. Мы оказались в западне; и эта западня —-Нескончаемое воскресенье.

Нам не нужно было говорить об этом; каждый знал сам. И

25