Вокруг света 1969-11, страница 19
ГЭВИН МАКСВЕЛЛ, английский натуралист КАМЫШОВЫЙ НАРОД Камыши насмешливо покачали под ветром верхушками, и сильный порыв тут же сорвал с меня широкополую шляпу, которую я по простоте душевной числил «походной». Что ж, так мне и надо — не следовало проявлять непочтение и являться фертом на первое свидание с камышовым царством плавней Тигра. Рулевой нашей тарады, десятиметровой боевой пироги с заостренным носом, крепко уперся коленом в днище, взмахнул шестом, и мы вошли в первую протоку. Все. Дальше земли не было, и рассчитывать на нее не приходилось. Порывы ветра морщили свободную воду, как бы заставляя ее мучительно вспоминать что-то, а тростник стонал, свистел, блеял дьявольскими голосами. Впереди величественно, словно эскадрилья гидросамолетов, вспорхнула стая пеликанов; на фоне серых декораций неба, как неожиданные снежинки, закувыркались чибисы. Пейзаж уже не рисовался таким безжизненным, наоборот, чувствовалось все время чье-то настороженное внимание; или это нам казалось, что не мудрено после тех напутствий, которые мы успели получить в Лондоне, в Багдаде и в Басре. — Вы едете к мааданам? — спросил нас в Басре знакомый торговец-араб, у которого мы запасались консервами. — Я вас не отговариваю, но вам нелишне будет распорядиться своим имуществом... Всякое может быть... — Вы сами бывали в камышах? — спросил его мой спутник Тизайгер. (Справедливости ради меня следует называть его спутником, ибо это я напросился сопровождать профессора-этнографа в его путешествии.) — Удивительное дело! Нас только и делают, что предостерегают, причем, как выясняется, всегда с чужих слов!.. Мааданы. Это скорей не название народности, обитающей в плавнях Тигра и Евфрата, а обозначение способа жизни людей, обосновавшихся испокон веков среди болот и камышей. Я узнал о них из статьи в научном журнале, подписанной профессором М. Г. Тизайгером, членом Британского королевского общества. Он писал: «Как всякий малоизвестный народ, мааданы пали жертвой молвы. Соседи охотно повторяют ходячие россказни о них... Англичане в бытность их в Ираке еще больше упрочили миф о «коварных камышовых призраках»; ...у них репутация воров, но -они ничего не взяли у меня за два моих приезда... Они слывут замкнутыми и нелюдимыми, однако я убедился в их гостеприимстве и желании контактов... Истина состоит в том, что эти люди не желают подходить под мерки, которые им навязывают, а хотят оставаться такими, как они есть». В библейские времена Персидский залив покрывал значительную часть нынешней дельты Месопотамии. Тигр и Евфрат впадали в море порознь, не сходясь вместе, как сейчас. Отхлв1нув, вода оставила по себе долгую память: протоки, каналы, болота, лагуны, топи, где стали на рубеже первого и второго тысячелетия селиться беженцы из персидских провинций. Шли века; обширная область, отданная морем, все время меняла очертания, какие-то части вновь заливались водой во время разливов рек, вырастали и исчезали клочки суши, ни одна карта этой части континента не может претендовать на точность, настолько часто здесь менялись контуры. На протяжении трех тысячелетий сюда сбегали преследуемые, чтобы в труднодоступном месте продолжить жизнь. Они воевали между собой, беспрестанно делали вылазки «на сушу», нападали на войска, и багдадские халифы подолгу не могли справиться с камышовыми мятежниками. Воинственность их вошла в легенды. К этим водяным строптивцам везла нас сейчас тарада. Вода зеркалом стояла у порога дома на островке, куда нас жестом пригласил войти хозяин. Входом служил ряд тесно воткнутых в землю камышин, напоминавших палисад, которые сразу же смыкались за спиной. В начале путешествия я внимательно следил за этикетом, стараясь не совершать ляпсусов, ибо знал от Тизайгера, что в здешних местах иноземцы — большая редкость и об их визите будут помнить долго. Я знал, что нужно прижать ладонь к сердцу, так же как это сделал хозяин, а затем поднести ее ко лбу. Но тут, продрогши в пути и торопясь войти в теплую хижину, я совершенно забыл, что прежде всего следует разуться. Напомнил мне об этом вопросительный взгляд хозяина. Разумеется, шнурки на ботинках намокли и ни в какую не хотели развязываться, остальной экипаж тарады, сопя, толкался позади, пока, согнувшись, я воевал с обувью. Тизайгера тем временем хозяин и соседи приветствовали теплым «салям алейкум» так, будто он был здесь на прошлой неделе, а не три года назад. Внутри потолок хижины-мудифа подпирали девять плетенных из камыша арок; жилище делила пополам стенка, опять-таки плетенная из камыша. К стенке примыкала небольшая, сделанная все из того же камыша платформа. Это возвышение служило не в качестве постели, как можно было бы подумать, — мааданы спят на земле, — а в качестве кухонного буфета, платяного шкафа и кладовой одновременно. Там лежали аккуратно сложенные весла, кухонная утварь, мешки с рисом, одеяла, подушки и множество других предметов, предназначения которых я не разобрал, ибо в хижинах мааданов нет окон. В доме гостеприимного островитянина горел крохотный, выложенный камнями очажок. Вокруг не 2 «Вокруг света» № 11 17 |
