Вокруг света 1969-11, страница 35

В ТЮРЬМЕ

Четырехугольное серое помещение, в нем вместо окна маленькая дыра, вместо постели доски. Это была моя новая квартира. Настроение у меня было скверное, и будущее казалось довольно неуютным. Белополяки — худшие из реакционеров и обычно выносят коммунисту только один приговор — расстрел. Единственным спасением могло быть бегство, и я крепко о нем призадумался. Меня арестовали в маленьком белорусском городе с населением не более двадцати тысяч человек. Здесь же размещались сотни польских жандармов, терроризировавших всю округу. В этом районе недавно вспыхнуло крестьянское восстание. Белополяки подавили его и залили район кровью. Они зверствовали, и теперь тюрьма была забита повстанцами. Первые две недели я сидел в одиночке, затем в мою камеру бросили еще двух арестованных белорусов. Они знали, какая судьба их ждет, и сидели молча, полные ненависти и гнева. Каждое утро приходили белополяки и уводили их на допрос. Их били железными прутьями по пяткам и спине, потом перевязывали, чтобы на следующее утро подвергнуть новым пыткам.

Я сидел здесь три недели, затем меня перевели в соседний город, побольше, где находился окружной суд. Польско-советская линия фронта проходила от него в нескольких километрах. Меня везли в телеге крепко связанным. Попытка к бегству была исключена. В новой тюрьме меня посадили вместе с осужденными спекулянтами.

ПОБЕГ

За несколько дней до военно-полевого суда мне удалось через одного выпущенного на свободу товарища связаться с подпольной партийной орга

низацией в городе. Товарищи подкупили часовых, и мне удалось бежать. С помощью крестьянина-большевика я пешком пошел из города в деревню, находившуюся от него в семи километрах, но совсем рядом с линией фронта. Фронт проходил по реке, за ней была советская земля. Крестьянин спрятал меня в стоге сена, дал хлеба и сказал, что придет, когда можно будет перейти фронт.

Это было тяжелое испытание. Почти три дня я пролежал в стогу. Метрах в пятистах от меня находилась польская батарея, и польские связные скакали все время мимо моего убежища. Я вздрагивал каждый раз, когда раздавались залпы орудий или вблизи слышалось ржание лошадей. Было сыро, и кожа на лице скоро воспалилась.

Приближалось третье утро, когда где-то позади раздался свист. Это был сигнал! Я вылез из стога и пополз в сторону реки. Добравшись до кустов на берегу, я увидел моего крестьянина и еще несколько почти неразличимых фигур. Они тихо переговаривались между собой, у каждого за плечами был груз. Я спросил, что они несут, и по их сердитым лицам понял, что мой вопрос был неуместным. Крестьянин шепнул мне, что это контрабандисты, переправляющие сахарин, что мне надо помалкивать.

Было еще очень темно, впереди не видно ни зги. Две тени исчезли в темноте. Через некоторое время послышался всплеск. Я с трудом различил лодку, подошедшую к берегу. Лодка отвезла нас на противоположный берег. Еще по дороге крестьянин сказал мне, что почти каждую неделю контрабандисты переходят линию фронта. Каждый раз ради денег они рисковали жизнью.

Через пять минут мы были на другом берегу. Мне захотелось крикнуть на весь мир:

— Да здравствует борьба! Да здравствует революция!

Рисунки П. ПАВЛОВА