Вокруг света 1969-12, страница 50

вянную избу. Вокруг избы были разбросаны лядунки, деревянный, обросший мхом патронташ. Изба была забита снегом и льдом, хотя сама она хорошо сохранилась. Позднее здесь побывал и сам Врангель.

Врангель писал: «...все обстоятельства заставляют предположить, именно здесь встретил смерть свою смелый Шалауров, единственный мореплаватель, посещавший в означенное время сию часть Ледовитого моря. Кажется, не подлежит сомнению, что Шалауров, обогнув Шелагский мыс, потерпел кораблекрушение у пустынных берегов, где ужасная кончина прекратила жизнь его, полную неутомимой деятельности и редкой предприимчивости».

Мыс был назван мысом Шалаурова Изба, в память погибших произведен салют, и с тех пор считается, что Шалауров погиб именно здесь.

Отметим, что в отличие от донесения капитана Пе-ресыпкина речь идет не о палатке, которую можно пробить стрелами, а об избе, которая хорошо сохранилась на протяжении шестидесяти лет и, по мнению Врангеля, строилась как постоянное жилище. Мичман Матюшкин и Федор Врангель были единственными путешественниками, видевшими избу своими глазами. Чукчи рассказывали Матюшкину, что много лет назад они нашли здесь несколько обгрызенных песцами скелетов, йемного провианта и табака. Никаких прямых доказательств, что в хижине жил именно Шалауров, Матюшкину обнаружить не удалось.

Между 1764 годом и экспедицией Врангеля в 1823 году единственным путешественником, побывавшим здесь, был капитан Биллингс, который на оленях зимой проезжал вдали от побережья к Ниж-неколымску. Биллингс проезжал здесь в 1791 году, меньше чем через тридцать лет после гибели экспедиции Шалаурова.

Капитан Биллингс вел дневник. Вел дневник и его секретарь Мартин Соур. День за днем Биллингс описывал пройденные чукотские реки и мелкие события кочевой жизни. Маршрут его можно проследить без труда: хотя названия рек и искажены, они не особенно отличаются от принятых на современных картах. Он пересек большую реку — Кувет — приток Пегтымеля-Веркона, пересек и сам Пегтымель, вышел в долину Паляваама и через нее перебрался в долину реки Чаун. И здесь он услышал от чукчей, что в долине реки Елковы (?) «чаунские чукчи за несколько лет перед этим нашли зимой палатку, покрытую парусами и в ней много человеческих трупов, съеденных песцами, так что остались одни их остовы. Тут же в палатке найдены образа, котлы медные и железные со многими другими вещами, что все чукчи разделили по себе».

Река Елкова, по сведениям Биллингса, «...впадает в Чаунскую губу, и устье ее, по показанию чукчей, лежит от сего места (места пересечения путешественником реки Чаун. — О. К.) на СЗ 50° во 140 верстах...»

Судя по описанию Биллингса, это может быть лишь впадающие в Чаунскую губу река Ольвегыргы-ваам или Лелювеем, устья которых расположены на северо-западе.

Так возникает третье место гибели Шалаурова. Река Пегтымель-Веркон находится далеко на восток от Чаунской губы, мыс Шалаурова Изба — еще восточнее.

Но самое интересное заключается в том, что купец Шалауров и бывшие с ним «...Никифор, Спиридон...»— всего более двадцати имен — записаны в поминальную книгу Нижнеколымской церкви в том же 1764 году. По правилам христианской религии, записать живых, или возможно живых, людей в поми

нальную книгу невозможно. Значит, в том же году в Нижнеколымске уже знали о гибели экспедиции, хотя даже чукчи обнаружили первое место гибели в 1765 году. Кто мог сообщить об этом? Возможно, спасшийся участник экспедиции.

Тогда логично объясняется разнобой в сведениях Пересыпкина, Биллингса, Матюшкина и Врангеля.

По-видимому, Шалауров потерпел крушение на отмелях реки Пегтымель-Веркон и выбрался к мысу Шалаурова Изба. Но не мог же сей неистовый человек успокоиться, ждать гибели в наскоро выстроенной избе, ибо знал, что помощь ему прийти не может. Он выстроил избу на мысе и, возможно, оставил там нескольких наиболее больных товарищей. Сам же с частью людей пошел на юго-запад.

Первый палаточный лагерь был разбит на реке Пегтымель. И здесь снова осталась значительная часть ослабевших людей, и с ними были копья, и ружья, и «медный куб». Остальные двинулись за помощью дальше на запад, оставляя вверх по реке могилы, обнаруженные позднее чукчами.

Эта партия ушла западнее Чауна, и там в последнем палаточном лагере, обнаруженном чукчами незадолго до капитана Биллингса, погибли остальные. По-видимому, среди них и был Шалауров, так как только он мог вести людей по «белому пятну» чукотской земли. И возможно, кто-то добра\ся до Ниж-неколымска через анюйские перевалы. Помощи не было, так как Шалауров не поладил с колымским начальством еще в прежние экспедиции.

1Иы работали на Чауне, и на реке Лелювеем, и на реке Ольвегыргываам. Летом это ласковая птичья земля. Но поздней осенью, когда мертвенно-синие пятна первого снега начинают копиться в ложбине и в кустах ивняка, трудно придумать что-либо более унылое. Уходят стада оленей, улетают птицы, и даже зайцы откочевывают в могучие кустарники реки Пегтымель. Дождь вперемежку со снегом, идущий неделями, выматывает силы, и нет от него спасения даже в очень хорошей палатке. Грязно-желтая, раскисшая тундра лежит в холодном тумане, и. помню, кричал где-то на берегу озера забытый больной журавль. В это время из тундры спешат зоотехники, геологи и прочий бродячий люд, спешат к жилым местам, чтобы вернуться сюда, если надо вернуться, по бодрой нартовой дороге зимы. К концу октября выпадает снег и лежит мягким путалом, пока не окоепнет от зимних морозов и ветров.

Если Шалауров добрался до этих мест, то, видимо, как раз к октябрю, в гиблое промежуточное время между летней и зимней дорогами.

Что же было в итоге? В итоге шалауровской жизни...

Если откинуть рассуждения о пути из купца в исследователи, который вместо торговли занимался измерением магнитного склонения, описанием берегов и морских течений, то останется карта побережья от реки Лены до мыса Шелагского, составленная с «геодезической верностью, делающей немалую честь сочинителю», как выразился Федор Врангель, образованнейший гидрограф своего времени. Врангель мог его оценить, так как он был первым после Шалаурова, ибо капитан Биллингс, апатичный человек, тут, по-моему, не в счет, хотя именем его и назван крупный, важный мыс Чукотки. Имя же Шалаурова, как я сказал, можно найти только на очень подробных картах: островок, место на гладком колымском берегу и мыс, где стоят истуканы наподобие истуканов острова Пасхи.

48