Вокруг света 1970-09, страница 11

ших просторах волна гуляет, тоже так себе волнишка, сверху-то, ровно в блюдце с чаем, когда на него дунешь... А гребень на волне белый... верных четыре-пять баллов ветру, уж самолет закачало. Вспомнилось, как мы в этакую погоду на соймах в Петрозаводск, а то и в Питер правились. Так-то раз старый кормщик стоял-стоял у руля, водяная брыз-га на него падала, студеный ветер холодил. Вдруг, слова не говоря, громыхнулся старик на палубу — закоковел, замерз на вахте... Еле оттерли.

...Тут меня ровно кто холодной рукой без варежки за сердце взял, сжал и не отпускает, а еще пожимает маленько! И самому стало торопко. Парень-то, летчик... Он рулишком-то поначалу сучил почем зря, а теперь тишком сидит. Будто и нет его! Замерз!!! Даром что сапоги мохнаты и шапка — кожана!

Начал я летчика кулаком в спину гвоздить — как каменна спина! Я кричать, да разве мотор перекричишь! Тогда, гляди, бензин кончится, и прибудем в рай, а там тишину нарушать не велено!

Только вижу — под крылом Спас¹. И самолет на сниженье пошел, и летчик ровно ожил. Тут я тоже возвеселился, в веселье Кижский остров обозреваю: длинный, блестящий и скользкий...

...Ровно щучий хребет! Только на голове у щуки у этой корона золотая, ансамбль дивный и многославный.

Тут летчик стал руль этот поднимать, да на себя потягивать, как поповна одеяло. Еропланиш-ко кверху взмыл. Садиться-то нам было велено в Сенной губе, там и место обозначено...

— Чего дрался, по спине мутузил? — летчик спрашивает, когда мы благополучно приземлились.

— А чего ты затих-то? Думал, замерз либо в задумчивости. Мо

¹ Так в Заонежье называют Кижский погост, по имени главной двадцатидвух-главой Спас-Преображенской церкви.

лодой ты, сознательности нет в тебе, что человека можешь погубить, который на нужну работу пробирается. — Уж смеюсь тоже, страх весь избыл. — А и вправду, молодой ты больно. Верно ли впервой летел?

— С пассажиром — впервой. А так, я, как в сорок втором году десятый класс окончил, повоевать успел, боевой орден имею! Только в истребителях все больше, пулеметом орудовал. Рукопашному бою не обучен. Сегодня, как ты меня колотить начал, заробел — правду скажу, — улыбается летчик.

И я смеюсь, а сам думаю, и слезы навертываются:

— Ах ты, милый, сынишко ты мой, молоденек, а чего-чего не видел!

Сколько их, которые нам, кижа-нам, помощь давали, всех не упомнишь! Разных профессий люди, а все народ в своем деле знающий!

Начальничек-то районный, который с маху да необдуманно горевал, что на дрова кижские церкви не запродать, ведь что ты думаешь — остепенился! Поумнел, в больших чинах в Петрозаводске живет. Приедет, руку жмет, за работу благодарит:

— Вместях мы церкви — диво дивное — сберегли. Теперь удивлены многи народы!

Люди зла не помнят, и то ладно...

Осенняя история

...Вспоминаю ту осеннюю историю — и зябну! По-настоящему мерзну: уши никнут, и нос, и руки норовишь спрятать. Потому, как известный тебе свирепый осенний северик дул тогда не переставая, да еще нес, проклятый, то мелкий дождь, что сразу насквозь пробивает одежду, то ледяную крупу, что сечет лицо и руки нещадно.

Да первая-то настоящая беда та, что обочь валилась церковь на север. То-то мы у северной стены и околачивались на расстре-лянье у треклятого северика!

Гляди, не гляди, факт: на высоте шести-семи метров несколько венцов бревен сгнили почти начисто, держаться срубу не на чем, плоть прогнила от старости. Оттого крен.

Посинелые московские специалисты лепечут:

— Дело просто: надо заменить венцы...

— Говорить просто — сделать-то как! Что научно предложите?

— А разобрать церковь... потом собрать!

Конечно, печальны эти шутки. Пошел я домой, от задумчивости не помню, пил ли чай, нет ли. Лежу на лежанке. Петух в курятнике давно полночь возгласил, все не сплю.

И вдруг яндомозерский-то рассказ и вспомнись... Говорил ли я тебе, как в Яндомозере дом богачу ставили? Неуж не говорено? Ну, слушай, это к случаю касательно.

...Богач сам в Питере всю жизнь жил, а семья дома крестьянствовала. Ну, тесно стало ^в отцовском доме, да и достаток, видишь, появился. Дело свято! Плотники в Заонежье есть, подрядчика нашли славутного, чего же лучше? Скоро и новоселье.

А оно ведь так: заведись у человека, копейка покруглей — уж он покоя лишится, как бы ее не растерять. Этот тоже был... вроде нашего толвуйского, что Протокишны Глаза звали. Но пока мастера работали, велел их кормить-поить хорошо, и что по обычаю полагается — обложейны, ба-лочны, коневые — все выставлял И все думал, как бы плотников обмануть, на чем выгадать. На малом-то, говорю, не бережет^шут ли с мала...

И ведь удумал!

Приехал работу принимать, плотники в ряд стоят, довольне-хоньки, похвалы ждут: дом статный, крепкий получился! Хозяин из саней вышел, глянул да бух в талый снег мягким задом! —

¹ В Заонежье существовал обычай угощения плотников при основании постройки, при укладке балок и завершении сруба.