Вокруг света 1970-09, страница 37

Я почувствовал что-то нехорошее и уже знал, что это. Только боялся спросить. На моем кукане был окунек, поймал еще утром.

— А что? Окуньков выпускаете? — спросил я.

— Все выпускают, — застеснявшись, ответил Лаха. — Нельзя их ловить, — уже твердо сказал он. — Маленькие они еще.

Я пониже наклонился к донке. Хотя чего было на нее смотреть, давно уж не торкало. И не потому стало так нехорошо, что на кукане у меня сидел окунек, просто стыдно стало, что совсем недавно так безмерно радовался той большой рыбине и так скверно огорчился, когда она сорвалась: «Вот тебе и рыбалка получилась», — усмехался я про себя.

Я знал про озеро много. Гораздо больше, чем знал про него тот малыш, что выпустил своего окунька... Знал, что зеркало озера занимает семь гектаров. Знал, что в этом маленьком белорусском городке, пока не было озера, негде было выкупаться (разве что в крошечной речушке Уссе, а она далеко от города). Я знал, что озеро делал весь Дзержинск, что выходили далеко на поля и собирали там камни — камни нужны были для пло

тины; что даже больнице — не больным, конечно,— надо было собрать пятнадцать тонн камней...

И еще я знал о том, как трудно строили эту плотину — целых два года; как боялись в исполкоме: не прорвало бы! И как радовались, когда весной не прорвало и когда удалось достать сто килограммов мальков карпа, — и это на небольшие деньги общества охраны природы... Да мало ли что еще можно знать о маленьком озере, когда оно дает такую радость жителям целого городка! Но есть что-то, от чего знания не спасают... Все-таки на моем кукане висел окунек! Наверное, уже полудохлый...

— Почему не сказали-то? — спросил я не то Лаху, не то деда.

Они молчали. Дед, поджидающий свою «Коровину», дед, у которого в лице всегда была готовность быть обиженным, даже потупился.

— Ведь ты видел, что я его... — сказал я Лахе.

— Чужой ты... Приезжий то есть, — вдруг поднял голову дед. — Тебя, значит, жалели гоже... Да ты сними его, окунька-то! Они, черти эти, окуни, подолгу живут!..

Я поплелся к кукану.

Любое из перечисленных направлений, разумеется, потребует новых научных решений, новых конструктивных схем, новых затрат и -времени. Но ничего неосуществимого тут нет. Речь идет о создании огромной и сложной системы водоснабжения и ка-нализирования, о создании подлинной очистной индустрии. Здесь социализм располагает большими возможностями, так как отсутствуют частнособственнические перегородки и интересы. Ведь создание систем, о которых шла речь, потребует единого плана, единого финансирования, подчинения частного общему. В условиях капитализма осуществлять подобный проект куда сложней.

— Вы говорите об использовании морских глубин для захоронения части промышленных стоков. Но моря и даже океаны уже страдают от загрязнения.

— Оно «вызвано прежде всего нефтью и нефтепродуктами. Источник такого загрязнения двоякий: подводная добыча нефти и сброс в море нефтепродуктов при очистке транспортных, прежде всего нефтеналивных, судов. В принципе и здесь положение не безвыходное. В Туапсе, например, построена станция для очистки судов от нефтепродуктов. Она окупила себя за полтора года и уменьшила загрязнение моря. Сейчас вырабатываются планы очистки всего Каспия. Основы же законодательства предусматривают меры, запрещающие загрязнение вообще всех территориальных морей. Сильное опасение, однако, вызывает та лихорадочная спешка, которой сейчас сопровождается подводная разведка нефти за рубежом: компании хотят опередить конкурентов во что бы то ни стало, а спешка, небрежность, кустарщина в таком деле могут привести к трагичным последствиям. Опять, как видите, дело не столько в «зловредной» технике, сколько в бешеной погоне за сиюминутной прибылью и рваческой психологии дельцов. Положение усугубляет сброс промышленных вод в приповерхностную зону, где они не успевают разбавиться, что приводит к загрязнению берегов и ставит под удар наиболее богатый жизнью, наиболее уязвимый слой Мирового океана.

— Семен Леонидович, мы все в той или иной мере являемся потребителями воды. Все сказанное вами лишний раз убеждает, что пора раз и навсегда рас

статься с мнением, что водные богатства наши неисчислимы и к ним можно относиться кое-как. Водное законодательство налагает на эти иллюзии, так сказать, юридический запрет. Но психология — вещь консервативная. Что можно и нужно делать в этом плане?

— Я убежден, что уже сейчас, уже в школе, надо учить диалектическому пониманию всей сложности проблем охраны природы. Надо вырабатывать научный подход, учить управлению природой. Идет борьба не только за чистую воду, но и за чистую землю, чистый воздух, чистую биосферу, ибо одно неотделимо от другого. Исход этой борьбы, вы правильно сказали, в той или иной мере зависит от каждого из нас. Но чтобы правильно действовать, надо прежде всего знать, как действовать. Надо знать, надо уметь действовать, надо уметь контролировать, надо уметь предвидеть. Сейчас возникла целая наука, занимающаяся конкретным прогнозированием. С ее методами тоже следует знакомить. Задача здесь, конечно, не в том, чтобы все предусмотреть и все решить за сыновей и внуков. Это невозможно. Но мы должны не сделать ничего такого, что повредило бы нашим потомкам. Ведь есть процессы легкообратимые, труднообратимые и вовсе необратимые. Загрязнение среды на какой-то стадии может стать весьма труднообратимым, а то и вовсе необратимым процессом. Основы водного законодательства, как и другие меры нашего государства, направлены на предотвращение такой возможности. Они будут тем действенней, чем больше людей включатся в их осуществление. Резервы желания и энергии здесь огромны, важно их пробудить и организовать. Комсомол, как я знаю, тоже берется за эту задачу. В добрый час! Комсомольская активность, комсомольский контроль, стремление молодежи к знаниям — это ощутимая гиря на чаше весов.

Наши поступки, решения, планы обязаны быть научно выверенными и дальновидными. Ибо вода драгоценней, чем алмаз, хотя бы потому, что алмазы уже теперь можно делать искусственно, а воду нет.

Записал беседу Д. АЛЕКСАНДРОВ

3*

35