Вокруг света 1970-09, страница 56

капитанов колумбовской эскадры Родриго де Бастидасом. Бастида-су, высадившемуся на перешейке, местные жители объяснили, что «Большое море» недалеко. Это вселяло надежду.

Корабли раз за разом поворачивали на юг, надеясь, что рано или поздно эта страна кончится. Колумб во время третьего своего плавания дошел до устья Ориноко... и в отчаянии повернул назад, на Гаити. И все, кто плыл затем его путем, видели перед собой берег, все тот же постылый берег. Только Магеллан, спустившись до Огненной земли, нашел долгожданную дверь в Тихий океан.

Но он не был первым, увидевшим его зоды. Были упрямцы, которым с самого начала — с момента открытия — не давал покоя перешеек. На корабле Ба-стидаса был моряк с никому не ведомым тогда именем Васко Нуньес де Бальбоа. Через девять лет, в 1510 году, он прибыл в укрепленный форт на атлантическом побережье, на территории нынешней провинции Дарьен; к этому времени — уже в ранге генерал-капитана. Первой его акцией была организация пешей экспедиции на запад. Бальбоа решил проверить, нельзя ли по рекам дойти до «Большого моря», о котором рассказывали индейцы. Бальбоа понимал, сколь велик риск подобного начинания. В земле Панамы уже покоился его первый капитан Бастидас, сраженный местным недугом — желтой лихорадкой. Но золото, вожделенное золото, было там, за стеной джунглей Дарьена.

Бальбоа не щадил ни своих спутников, ни носильщиков, ни встреченных дорогой жителей, ни себя. После 120-дневного отчаянной трудности перехода 29 сентября 1513 года он вышел у залива Сан-Мигель к «Большому морю», которое назвал Южным, ибо увидел его к югу от горы, где застал его рассвет.

Так состоялось открытие Тихого океана. Одновременно Бальбоа установил, что Панамский перешеек действительно самая узкая часть континента. Провинция, объявленная Бальбоа собственностью испанского короля, была наречена Кастилья-дель-Оро, Золотая Кастилия. На атлантическом побережье возникли первые на Американском континенте города. Сейчас от них не осталось ничего, кроме звонких названий: Сан-та-Мария~де-Белен, Санта-Мария-ла-Антигуа-дель-Дарьен. Но тогда

это были довольно людные поселения.

Первые два десятилетия городки укрепляли, превращая их в крепости. Затем летучие отряды вновь двинулись в глубь перешейка. Чтобы вырвать секреты «тайников сокровищ», отряды истребляли по очереди целые племена, жгли на костре и рвали щипцами человеческое тело. Покорение Золотой Кастилии не отличалось от конкисты других частей Нового Света.

Столетие прошло почти в непрерывных военных действиях. Боевая удача не всегда была на стороне испанцев. Одному из индейских вождей — касику Урра-ку — удалось четыре раза подряд нанести поражение испанцам, прежде чем он погиб в бою.

К концу XVI века Золотая Кастилия превратилась в важный стратегический узел, нерв испанских владений в Новом Свете. Тогда же умами испанцев овладела идея искусственного морского пути, соединяющего два великих океана. Эрнан Кортес предлагал прорыть его руками покоренных ацтеков. Его кузен Альваро де Сааведра в 1529 году набросал план подобного сооружения. Канал должен был пройти через Дарьен вдоль дороги, протоптанной мулами. Однако проект, дойдя до испанского двора, не получил поддержки. Один из «рецензентов» писал королю Карлу I: «Всего золота мира не хватит на осуществление этой затеи». Правда, другой современник возражал на это: «Когда не хватает храбрости, всегда не хватает денег».

Укрепившись на берегах обоих океанов, испанцы богатели на торговле. Сюда стекались товары из Перу и Чили, Мексики и Бразилии. На мулах их перебрасывали через перешеек, сокращая больше чем вполовину путь в Европу. В Панаме, в Портобело, устраивались подлинные международные ярмарки, куда приезжали негоцианты всего известного тогда мира. Сюда же, в Порто-бело, доставили первую партию африканских рабов для серебряных рудников. Богатство панамских городов было приманкой и для пиратов и грабителей...

Чей-то крик, в котором звенело счастье от зрелища долгожданной суши, разрядил обстановку: «Прибываем!»

Эта утешительная мысль заставляет меня встрепенуться и даже забыть о тяжкой жаре, превратившей наш лайнер в кусок рас

каленного металла посреди слепящей воды. Пассажиры выпученными глазами напоминали аквариумных рыб. Атмосфера была наэлектризована. Прощальная искра дружелюбия, промелькнувшая было среди обитателей кают первого класса, исчезла в этот последний час.

Прежде чем мы увидели вход в канал, по левому и правому борту возникли, словно из марева, ранее незамеченные корабли всех тоннажей и под всеми флагами. На море стало тесно. А голос по радио, заменивший юнгу на мачте, которому полагалось раньше кричать: «Земля!», объявил о точном времени прибытия в Кристобаль-Колон.

НЕБОЛЬШОЕ УГЛУБЛЕНИЕ В СУШЕ

Двойное наименование этого города в устье канала полностью отражает положение дел в стране: Кристобаль — американская территория, Колон — панамская.

Великий мореплаватель, чьим именем ¹ назван город, наверняка бы удивился этому. Не меньше поразил бы его сам канал. Пакетбот медленно скользил по зеркалу бухты в той части, за которой закрепилось наименование «французского канала» — память о «панаме» гениального авантюриста де Лессепса.

Три шлюза медленно поднимают судно на высоту двадцать семь метров. Миновав последние ворота, мы оказываемся в громадном искусственном озере Га-тун, образованном водами запруженной реки Чагрес. В свое время при затоплении вода заняла большую площадь, чем предполагалось. Потоп почти начисто уничтожил богатую фауну. По счастью, звери погибали не все. Убегая от наступавшей со всех сторон воды, они скучивались на маленьких островках, в которые превратились вершины холмов. Эти «ноевы ковчеги» в озере Гатун — сами по себе чудеса света. Убежден, что через какое-то время эти острова не меньше, чем канал, станут местом туристских паломничеств. Достаточно прочесть их названия: Пума, Муравьед, Ленивец. Но ^чпо-ка, к счастью, судам запрещено к ним приставать. ;

На самом крупном острове — Барро Колорадо, где скопилось

¹ По-испански имя Христофора Колумба звучит как Кристобаль Колон.— Прим. перев.

54