Вокруг света 1971-11, страница 36

сульмане свой рай представляют в виде оазиса с густыми деревьями и журчащими, прохладными ручьями. Видимо, для эскимосов рай был бы у жарко натопленной печи.

Мы помчались по хорошо вымощенной брусчаткой дороге, миновали северную столицу Хадрамаута — город Сеюн, утонувший в пальмовых рощах, а еще через полчаса перед нами сказочным видением встал город «небоскребов» Шибам.

Его дома поднимались в вади гигантской квадратной глыбой, состоявшей из десятков соединенных между собой крепостей. Шибам лишен обычной городской стены: массивные фасады зданий образуют неприступную преграду для бедуинов.

Хадрамаутцы называют Шибам «хадрамаутским Манхеттеном». Справедливость требует отметить, что шибамские «небоскребы» стояли задолго до того, как была открыта Америка, А все же сравнение точное — я его оценил, когда увидел в центре города мечеть: белоснежная и изящная, она в окружении небоскребов чем-то напомнила известную всем по фотографиям старую церковь на нью-йоркском Бродвее.

Шибам стоит на скальном основании, а потому ему не страшны грозные сели, которые во время редких, но бурных дождей в горах проносятся по иссохшим вади. Город не мог разрастаться вширь, а потому потянулся вверх. Здесь мне удалось увидеть, как строят дома. Выведя первый этаж из тесаных камней, кладут с небольшим наклоном внутрь кирпичи из глины, смешанной с резаной соломой. Кирпичи эти достаточно прочны и не боятся ничего, кроме дождя. Дождя, впрочем, в этих местах чересчур опасаться не приходится. Для защиты же от тех скудных капель, что выпадают (да и то не каждый год), верхние этажи отделывают гипсом. Нижний, каменный, этаж очень высок, метра три, и узкие его окна напоминают бойницы. Да это и есть бойницы, потому что во время частых еще недавно кровавых стычек враждующие семьи неделями отсиживались в домах, и тогда нижний этаж щетинился ружьями, а то и пулеметами.

Между окнами верхних этажей тянутся от дома к дому веревки: не бегать же за каждой хозяйственной мелочью к соседям с пятого этажа на пятый этаж! А так, вращая деревянный бара

бан, можно перетащить по веревке завернутую в тряпицу щепотку соли или пачку табаку...

Книжные лавки Шибама, увы, ничем меня не порадовали. Базар был довольно обычен для Южного Йемена: японские, западногерманские, индийские товары, пестрые покрывала, транзисторы, консервы из тунца.

Один из торговцев, оценив на глаз мою покупательную способность, зазвал меня в свою лавку.

— Интересуетесь древностями, уважаемый господин?

— Старыми книгами больше всего.

— Книг у меня нет, но если уважаемый господин почтит меня своим посещением...

Мы поднялись на второй этаж. В жилище полы были чисто подметены, в комнатах постелены циновки или линолеум. Торговец открыл дверь в гостиную и зажег свет. Комната засверкала, как пещера Али-Бабы. Чего тут только не было: кремневые ружья с круглыми прикладами, древние деревянные замки с деревянными же ключами, похожими на гребень, кальяны, пряжки для ремней, браслеты, светильники, сверкающие щиты, медные кружки и ступки для размола кофе, сундучки из меди, сабли, монеты, кинжалы... Многое из того, что здесь было собрано, могло бы, бесспорно, стать желанным приобретением для любого музея.

— Я бы взял в подарок для друга кинжал, — начал я.

— Пожалуйста, — любезный хозяин уже протягивал кинжал, его клинок блеснул «каплей голубого огня», как сказал бы средневековый поэт. На клинке проглядывали сделанные чернью изречения из корана, в рукоятку были вделаны золотые и серебряные монеты, ножны покрывало серебряное и золотое кружево. Стоил кинжал по меньшей мере динаров тридцать.

— Мне бы попроще, за динар,..

— Вот совсем простой, без украшений... прошлого века... всего лишь за полтора динара...

Поторговавшись, хозяин уступил кинжал за динар. Кинжал стоил раза в четыре дешевле, но как тут откажешься...

И все-таки кинжал был хорош: простой, без украшений, массивный. На весь Хадрамаут осталось всего несколько человек, которые умеют делать такие кинжалы.

Когда познакомишься с Хадра-маутом поближе, покровы «аравийской экзотики» слетают. Это

радостно, потому что XX век приходит сюда школами и больницами, профсоюзными организациями и книгами, водопроводом и автомобильными дорогами.- Но это и печально. Мировой капиталистический рынок, ворвавшись сюда со своими железными законами конкуренции, паровым катком прошелся по местным ремеслам, взамен оставив лишь штампованные суррогаты. Спаслись лишь те ремесленники, которые ориентировались на специфический местный и постоянный спрос — производство шляп, корзин, циновок, пряжи,

...На базаре пожилая женщина протянула мне несколько ломких, ноздреватых, пахучих кусочков смолы. Мирра!.. Одно из знаменитых благовоний, которыми столь славилась в древности Южная Аравия!

Плато и горы Хадрамаута и Дофара, лежащего дальше к востоку, несомненно, те самые, которые имели в виду и Птолемей и Плиний, когда писали о стране благовоний в Южной Аравии. Первая египетская экспедиция за благовониями в эти края, о которой до нас дошли сведения, состоялась в XXVIII веке до нашей эры. С тех пор торговля благовониями знала периоды расцвета и упадка. По сведениям Геродота, арабы каждый год преподносили персидскому царю Дарию в виде дани тысячу талантов ладана.

В значительно меньших размерах торговля благовониями продолжалась и в средние века. Марко Поло упоминает, что в порту Шихр (недалеко от Мукаллы) местный правитель собирал богатую дань с торговцев этими ароматическими веществами.

С течением времени торговля благовониями пришла в упадок. Но все же благовония — это, наверное, единственный местный товар, которому не страшна конкуренция.

За высокими домами опустилось солнце. Пустыня, открывающаяся из городских ворот, окрасилась в розоватый цвет, затем стала лиловой и, наконец, черной.

Выглянул месяц, и рога его были обращены вниз — к плоским крышам глиняных небоскребов Шибама.

В вечернем воздухе ноздреватые кусочки смолы пахли печально и нежно...

Хадрамаут — Москва

34