Вокруг света 1972-02, страница 24

Оогда я вернулся из Меланезии, все знакомые, словно сговорившись, задавали мне один и тот же вопрос: «Как ты ухитрялся объясняться со всеми этими папуасами, гебридцами, новобританцами, соломонцами?»

— Без труда, — отвечал я, и в этом не было хвастовства.

Перед любой экспедицией, особенно в малоизвестные уголки планеты, я стараюсь овладеть хотя бы. основами языка народа, -с которым мне предстоит увидеться. Обкладываюсь словарями, учебниками, разговорниками. К примеру, перед поездкой в Амазонию я Проработал множество словарей индейских наречий, составленных миссионерами и для миссионеров. Но какие словари взять в Меланезию?

Меланезия — особенно Новая Гвинея — вообще наименее изученная часть современного мира. В том числе и со стороны. лингвистической. Да и что в том странного, думалось мне, ведь только на Новой Гвинее говорят примерно на семистах языках. Люди из двух соседних деревень обычно не понимают друг друга. Примерно такое же положение и на большинстве островов Меланезии. Задолго до меня вопрос, как объясниться с жителями Черных островов, встал перед колониальной администрацией, миссионерами и торговцами «черными птицами» — вербовщиками рабочей силы для плантаций и шахт.

Так какой же язык выбрать мне для общения с меланезийцами? В тех странах, где местное население говорит на одном языке, а администрация на другом, я обычно отдаю предпочтение местному языку. Отправляясь, например, в Перу, я предпочел бы испанскому язык кечуа.

Но здесь, в Меланезии, на Новой Гвинее... В свое время администрация здесь встала перед выбором: или попытаться распространить наиболее богатый язык, язык самого большого племени на всю территорию колонии (примерно так, как в Восточной Африке таким общим языком стал кисуахили), или же научить меланезийцев языкам . метрополий: английскому, французскому или — раньше — немецкому. Истины ради надо сказать, что на Новой Гвинее лютеранские миссионеры пытались уже насадить на севере острова язык племени раджетта, живущего в округе Маданг на берегу Залива Астролябии; десять лет бились лютеране и в результате капитулировали. Хватало попыток и обучить меланезийцев языку пришельцев. Этому, однако, мешай и мешает недостаток школ и учителей. Кроме того, главной преградой остается крайне низкий культурный уровень населения.

И вот что получилось. Пока- миссионеры, колониальные чиновники, а с ними этнографы и лингвисты препирались по поводу того, какое решение лучше всего подходит для Меланезии, местные жители создали собственный новый язык, этакое меланезийское эсперанто, которое — стоило мне более или менее сноснр овладеть им — открыло мне двери на Черные острова. Главное удобство этого языка — его простота. Я, к примеру, овладел его основами за несколько дней. (Впрочем/ легко на

учившись языку, я столь же легко его и забыл, едва покинул Меланезию. В памяти сохранилось лишь несколько его обломков.)

Я не лингвист и не филолог. Тем не менее хоте- . лось бы рассказать пЬподробнее об этом любопытном языке, попробовать разобраться в его роли с точки зрения этнографа.

В литературе язык этот обычно называют пиджин-инглиш. В определенной степени это название — результат недоразумения. Настоящий пиджин-инг-лиш — это язык, употребляемый в коммерческих целях жителями южнокитайских портов — Гонконга, Макао, Кантона. Дословно «пиджин-инглиш» Значит «голубиный английский», и это название он получил из-за особенностей китайского произношения. Меланезийский пиджин не имеет ничего общего с азиатским. Более того, хотя в Меланезии полно китайских торговцев, притом уроженцев Кантона, меланезийский пиджин позаимствовал у своего азиатского тезки единственное слово: «маскй», что значит: «ничего», «не за что». Но раз уж это название существует, придется его употреблять, зная, что мы имеем в виду именно меланезийский пиджин.

Как известно, чтобы прочно стоять на земле, нужны две ноги. Для языка одна нога — грамматика, вторая — словарный запас. У меланезийского пиджина — строгие грамматические правила, и правила эти типичны для меланезийских языков. Немецкий исследователь Неверманн установил, что основой грамматического строя меланезийского пиджина служит язык обитателей полуострова Газель на Новой Британии, что в архипелаге Бисмарка. < Таким образом, одна нога, бесспорно, меланезийская. Другая, столь же бесспорно, английская. Из английского пиджин взял большую часть своего словарного запаса. И хотя язык этот зародился на архипелаге Бисмарка, принадлежавшем в то время кайзеровской Германии, из языка прежних хозяев архипелага он заимствовал и сохранил удивительно мало слов. Это «хауман» (от немецкого «хауптманн» — капитан), «пасмалауф!» (осторожно!) и особенно часто употребляемое «хальтмунд!» (заткнись!). Очевидно, именно эти слова новобританцы слышали рт немцев чаще всего.

Из французского языка, а французы до сих пор Управляют частью Новых; Гибрид, пиджий заимствовал тоже немного — дай бог, десяток слов.

Словарный запас пиджина весьма значительно дополнили местные языки и диалекты, особенно в тех случаях, копда нужных слов не было в английском, или если меланезийцы вкладывали в эти слова свой смысл. К примеру, жители полуострова Газель, колыбели меланезийского пиджина, пожертвовали ему не только грамматическую структуру, но и некоторые слова, вроде «тамбаран» (дух).

Меланезия — конгломерат отстоящих на тысячи километров островов, разноязыких племен, несхожих обычаев. Пока меланезийцев объединяет лишь общее название да странноватый язык — пиджин инглиш. Но именно этот язык позволяет договориться между собой людям с далеких островов.

ПО МЕЛАНЕЗИИ

БЕЗ ПЕРЕВОДЧИКА

Д-р МИЛОСЛАВ С т И н г л ь,

чехословацкий этнограф

22