Вокруг света 1972-03, страница 73
так сказать,4 — продолжал старик, — но, по правде говоря, этого не случилось. Самая неприятная и неразумная ревность зародилась между Мойрой О'Мира и миссис Мак-Лир. Тим уже не уходил в море, как раньше, и миссис Мак-Лир напрасно плавала и играла в заливе, на берегу которого Тим О'Мира с женой построили себе хижину и обзавелись детьми. Тим теперь не обращал никакого внимания на миссис Мак-Лир, но Мойра иногда не могла удержаться, чтобы не крикнуть: «Уходи прочь отсюда ты, безобразное чудовище!» Она прекрасно понимала, что миссис Мак-Лир хочет сманить ее мужа, чтобы он вернулся к свободной, дикой жизни, которой он жил в ту пору, когда не был женат, а это хоть какой жене не может понравиться. В один весенний день миссис Мак-Лир исчезла, перестала с того дня навещать залив, и Мойра думала, что она уже навсегда избавилась от вечной угрозы. А что до Тима, то он, как всякий легкомысленный мужчина, совершенно перестал думать о миссис Мак-Лир с ее нежным сердцем, не считаясь с тем, как страдало это сердце от такого пренебрежения. Он словно забыл о том, что разумный и чувствительный кит, самое привязчивое существо из всех зверей, страдает не меньше человека, когда его обидят. И вот через шесть недель миссис Мак-Лир вернулась и привела с собой целую сотню китов! Это случилось как-то в полдень при легком ветерке. Тим и Мойра увидели, как киты входили в залив. Какая это была чудесная картина, когда эти благородные обитатели морских глубин плыли стройными рядами, высоко в воздух выбрасывая огромные фонтаны воды, которые мельчайшими брызгами рассеивались на ветру и яркой радугой играли на солнце! «Тим, — говорит Мойра, бледная как полотно, — она сразу узнала миссис Мак-Лир, плывшую во главе огромной стаи китов, — мне кажется, они замышляют что-то недоброе!» «Ну что ты выдумала! — говорит Тим. — Ведь это все мои старые друзья! Они явились сюда затем, чтобы немного поиграть здесь и послушать мою музыку!» Он вынес из дому арфу, уселся на скале под окном своего дома, и дикая музыка его предков по плыла над заливом, где буйствовали киты. Он пел и наигрывал до самого вечера, и, даже когда солнце опустилось низко к горизонту, исчезла радуга на небе, киты продолжали плясать при огненном закате. Их пляска напоминала игру грома и молнии среди грозовых туч, когда рождается буря. «Недоброе у них на уме, — повторила Мойра, — они готовятся к какому-то злодеянию!» «Они резвятся от радости, — говорит Тим. — Ведь они опять видят Тимоти О'Мира и слушают его музыку!» Он продолжал играть на арфе, пока не зашло солнце, и с наступлением сумерек вода, блестевшая словно расплавленная медь, стала серебристой. Спустилась ночь, море зажглось огненным, фосфорическим блеском, а киты все резвились, высоко в воздух пуская фонтаны, поднимались над водой и снова падали, как гигантские плюмажи! «Злобу и месть принесли они с собой!» — вскричала Мойра. «Любовь и дружбу они принесли!» — сказал Тим, опьяненный собственной музыкой. Но ни он, ни она не могли угадать, что они принесли. Когда уже совсем стемнело, все киты, как один, уплыли в море. Но начался прилив, и по сигналу миссис Мак-Лир киты повернули обратно и со всего размаху стали налетать на берег, сверкая огненными красками в огненном море, будто хотели свергнуть в море хижину О'Мира и скалу, на которой она стояла. «С нами крестная сила!» — вскричала Мойра, едва держась на ногах. С большой быстротой миссис Мак-Лир шла впереди стаи китов, когда вода вдруг отхлынула назад, и она крепко ударилась головой об острую скалу, громко застонала и испустила дух. Вместе с ней еще с десяток китов выбросились на берег, и все они погибли. Но миссис Мак-Лир успела перед смертью взглянуть с укором Тиму в глаза. «Мне кажется, — сказал Тим, печально глядя на останки миссис Мак-Лир, — что она покончила с собой из-за разбитого своего сердца! Ты, Мойра, все-таки могла бы обращаться с ней немножко помягче!» «Она замышляла погубить нас!» — сказала Мойра. И до сего дня никто не знает, на чьей стороне была правда. А это на многие годы стало причиной споров между Тимоти и Мойрой, без чего, впрочем, не обходится ни одна семья. — Итак, чтоб я больше ни от кого из вас не слышал, что среди ирландцев нет ни знаменитых мореплавателей, ни известных китоловов, ни мужественных первых поселенцев, а не то я положу любого из вас к себе на колени и задам хорошую трепку, как делал это в ту пору, когда вы были еще сорванцами. Я в силах сделать это еще и теперь, коли хотите знать! Перевел с английского П. ОХРИМЕНКО Рисунки С. ПРУСОВА |
