Вокруг света 1972-10, страница 50

ки крошечки, и среди крошечков кажинной жемчужины по дробине лежит.

Поохал дед, поохал, да куды денессе? Опять на п^чку заполз. Спит он и кажинну ночь все один и тот же Сон видит: саму красиву на всем белом свете жемчужину и в ней в голубом огне лик прекрасной подводной царицы.

Миша Елкин, лукаво улыбаясь, спросил:

— А у вас, дедушка, есть жестянка с жемчужинами?

— Поискать можно, да-а, — проскрипел дед. — Помогите, сыновья, в избу взойти.

Поддерживая Василия Николаевича под руки, мы помогли ему подняться по крутой лесенке. Дед пригласил нас в свою комнату. В углу стояла длинная пика с деревянной ручкой. Это было одно из орудий жемчуголова. На стене фотография двух парней в красноармейской форме. В углу темный резной шкафчик. Из тайничка Василий Николаевич достает маленькую металлическую позолоченную чайницу. В ней кусочек красного бархата. На нем лежат четыре круглые, отливающие перламутром жемчужины. Они полупрозрачны, молочно-дымчаты, нежно светятся.

— Тридцать лет как добыты, — ласково и печально сказал Василий Николаевич. — Подарил бы вам, да обещаны уже сыновьям Нифакиным — Володе и Жене. Мои-то сыновья с войны не вернулись, а секреты жемчуголовски кому-то надо передать. Тонкие секреты есть. И как вынуть жемчужину из раковины, и сколько за щекой держать, и как слабым щелоком мыть, и в настое трав выдерживать. А потом уж гранильщику в полировку отдавать. Жемчужина-то ведь живая. При правильной обработке полтора века живет. А у неумехи в руках побывает — тускнеет, буреет, съеживается. Вишь, нончи я не боюсь свои тайны рассказывать. А когда-то и хозяйка моя не знала, где я свои жемчужины храню. Что ж, ценности были большие. В последний раз я отвез в Москву артельный «улов» — три сотни жемчужин.

В потайном ящичке шкафчика-секретера — фотографии, документы, старинный диплом с двуглавым орлом на веленевой бумаге...

Старик берет в руки толстую тетрадь в замшевом переплете с медной застежкой.

— Тут записи моего деда и отца моего. Ну и мои. Записаны все реки Карелии, Мурмана, Архан-гелыцины, где жемчуг встречается. Даже сибирские реки помечены. В старину жемчуг ише «оде-куем» звался на севере. А раковины — «кожурины черепахи».

— Прочитайте нам что-нибудь из своей тетради.

— Можно и прочитать. Только сперва за самовар садитесь.

Садимся за стол, и дед, нацепив очки, важно читает: «Наставление о жемчужной ловле, каким образом при том промышленникам поступать и примечать должно». Мы слушаем. Оказывается, в старину высшим искусством жемчуголова считалось умение доставать жемчуг без ножа, так чтоб моллюски не гибли. В солнечный день жемчужницы раскрывают створки, и та, в которой жемчуг, держит их шире остальных. Нырнет жемчуголов, вставит в раковину деревянную распорочку, «...и таким образом без насильного вскрывания можно вынимать из них жемчужины и без всякого повреждения опускать в воду их обиталища, в коем они не токмо бывают живы, но и на другое лето паки имеют у себя жемчужины, и то им причиняет столько же мало вреда и помехи в плодородии, как раку, у которого вынутся все яйца из-под хвоста. Кроме сего никакого другого способа не найдено

и найти не можно. Для сей причины жемчужные промышленники беречь должны в реках некоторые места с раковинами».

— В каких северных реках водится жемчуг, дедушка?

Келеваев усмехается.

— У меня тут около трехсот рек и ручьев записано. Ну вот, которы поближе к нам: Кереть, Вар-зуга, Виденга, Кемь, Ковда, Нива, Муна, Онега, Паньгома, Поной, Порья, Солья, Умба, Шомба.. Хватит на первый раз? В старину жемчугу добывали немало. На триста тысяч рублей золотом за границу отправляла только Олонецкая губерния. А ведь сколь жемчужных рек и ручьев падает в Онего-озеро, в Ладого-озеро, в Ледовит-океан...

— А сейчас можно добывать жемчуг?

— Отчего же нельзя? Сколь лет нету промысла, много жемчугу наросло. Да ведь нонешний народ нетерпелив. Потрошат все раковины подряд. Тысячи изводят. Это я затем говорю, что на нашей реке так было. С водолазными костюмами приехали туристы. Много раковин напортили.

— А в старину как добывали жемчуг?

— По-разному... В берестяну трубу смотришь сквозь воду — 'видишь раковины на дне. Ну и достаешь. Кто щипцами, кто расщепленным пестом, кто острогой. Ну, у меня свое орудье было — я его «багинетом» звал. Натаскаешь раковин и смотришь, какие из них «интересные». Их оставляешь, а прочие в воду отпускаешь. Попусту ведь губить раковины незачем. Прежде всего отбирали «кривули». Неровные, кривые, значит. А чаще всего жемчуга находятся в горбатых, пузырчатых, страховитых раковинах. Есть и еще приметы. Не на всяком месте реки жемчуг урождается. Всяких примет было много... Да вы пейте, пейте чай-то, угощайтесь.

Глаз старого жемчуголова обволакивается дымкой лукавства.

-г- Между протчим, наша Кереть по всей России была первостатейная жемчужная река. Сами посудите. Уже везде лов закрылся, а на нашей речке до 1940 года артель промышляла. Моя артель... При Иване Грозном, дед сказывал, из Москвы привозили к нам потускневший жемчуг. И самая красивая керетская девушка должна была сто раз с этой жемчужиной выкупаться. И представьте, свежела жемчужина. Я об этом сказывал научным сотрудникам с биостанции. Они говорят, что вполне возможно. В керетской воде слабая кислотность, так они мне объяснили. Лов жемчуга, скажу вам, соблазнительное занятие... Ну, сыновья, а что на белом свете про жемчуг слышно? — спрашивает дед.

Отвечать и неловко, и тяжело. Потому что из своего тайника Келеваев извлек еще и пачку писем. Это его переписка с разными инстанциями о возобновлении «культурного лова». Старик долго добивался, чтобы на Керети снова возникла промысловая артель ловцов жемчуга. Писал руководителям учреждений в Москве, в газеты. Просил содействия у краеведческого музея. И сейчас еще надеется, что вот-вот придут люди и скажут: «Дедушка, хотим добывать жемчуг, посоветуйте...» Но вместо этого мы рассказываем про японский жемчуг, который выращивают, вводя в жемчужницы инородные частички. Про синтетический австрийский жемчуг, который даже специалисты не могут отличить по внешнему виду от естественного.

Василий Николаевич усмехается:

— Когда в последний раз возил жемчуг в Москву, мне подарили несколько японских жемчужин. А я раздал их керетчанам. Не тот жемчуг, да-а... Лучший был из нашей реки. Цвета — самые раз

48