Вокруг света 1973-10, страница 10

истории — от тех десятков тысяч лет назад, когда не было еще пролива между материками и тонкий человеческий ручеек просачивался из Азии через Канадский ледниковый щит в Америку, и до последнего дня, скажем, до строительства Дворца пионеров в Анадыре...

Перед зданием Билибинского горно-обогатительного комбината (БГОК) стоит невысокая мачта со звездочками. На эти звездочки я поначалу не обращал внимания, принимая за обычное украшение, пока не услышал однажды разговор прохожих:

— «45 лет» горит, «Анюйский» горит, остальные не горят.

— И комбинат не горит.

— Плохо.

Звездочек было шесть: по числу приисков в районе, и одна общая, комбинатовская. Горящая звезда означала, что суточный план добычи золота выполнен. Каждый билибинец, проходя мимо комбината, обязательно взглянет на звезды.

— Мне бы только посмотреть на это золото, увидеть, откуда оно, — сказал я на комбинате и назавтра уже ехал на прииск «45 лет ВЛКСМ». Спутником моим был Энгельс Егоров. По профессии он геолог, в Билибине шестнадцать лет, первые палатки ставил. Он тогда горным мастером работал. «Эх, и бригада у меня была! Одного звали Перс. Бывало, наряд закрываешь: «Ну как тебя все-таки писать? Иванов? Петров?» — «А, пиши Перс...» Как сейчас помню: Перс, Чих-Пых, Иван Черт... И если бы мне кто тогда, в 57-м, сказал, что здесь пятиэтажные дома будут стоять, а сам я, раздевшись до трусов, буду перед телевизором сидеть, я бы спросил: «Ты что, — Егоров покрутил возле головы пальцем, — ошалел?!» Мы возле аэродрома медведей били... А сейчас Билибино — что? Город!» Я припомнил, что в 57-м жил как раз на Устье Илима, и, хотя знал наверное, что возле Толстого мыса будет город, все равно это трудно было представить...

С дороги, ведущей на «атом-ку», мы повернули влево, на Встречный. (Обычные названия поселков, распадков, ручьев — Встречный, Дымный, Спорный... Убили утку — Утиный. Много комаров — Комариный. Много ягод — Ягодное...) Кругом сопки, невысокие, округлые, сглаженные ледником. Есть и нетронутые, заостренные. Иные склоны будто овечьими ножницами стригли:

бульдозер ходил, сгребал грунт для отсыпки дороги. По сторонам груды развороченной земли и камня, между которыми, полузадушенный, все-таки пробивается ручеек. Это отвалы, то, что осталось после промывки. В них еще есть золото, их еще будут перемывать. Не боясь машины, сновали евражки, длиннохвостые суслики, обитатели чукотской тундры. Но что они делали здесь, в отвалах, когда вокруг ни одной живой травинки? Перевал Крутой. Действительно очень крутой. Речка Энмынвеем — Скалистая. Русло ее усеяно гладкими торчащими из воды серыми валунами. Один такой валун весом более двадцати тонн несколько лет назад перевезли в Билибино. Теперь он стоит среди ромашковых клумб, против здания Анюй-ской геологоразведочной экспедиции, а на нем — бюст Ю. А. Билибина. Детишки проходят мимо памятника, знают — это «дядя Юра»...

И вот появились ГЭПы — гидроэлеваторные приборы, громоздкие и неуклюжие, будто динозавры. Один из них перекинулся через дорогу, и мы проехали под ним, как под аркой. Поодаль, в ряд, словно на водопое, стояли еще три. Здесь был первый участок прииска. Мы перебрались через груду валунов. Внизу был дощатый настил с будочкой. На настиле стоял монитор. Из него била сильная струя воды. Бульдозер столкнул вниз, на грохот, очередную порцию песка, мо-ниторщик направил на нее струю, преследуя ею и отшвыривая в сторону увесистые, килограммов на двадцать-тридцать, камни. Мелкая, размытая порода провалилась в бункер, оттуда вместе с водой по трубе под действием насоса понеслась высоко вверх, на колоду. Колодой называлось длинное, в несколько десятков метров наклонное деревянное корыто. Горка. Такие горки, только меньше значительно, зимой во дворах устраивают. Подняться вверх, съехать вниз... Так и порода, с той разницей, что вниз, в «хвосты», уходит ее легкая фракция, а тяжелая, в данном случае шлих, остается. «Там, наверху, в желобе, — объяснял Егоров, — уложены резиновые коврики со специальным узором. Потом металлические трафареты. В них золото и оседает. Вся хитрость...»

Бульдозерист по сигналу мони-торщика все подавал и подавал пески. Им не было видно друг друга, и мониторщик сигналил флажком: дергал за веревочку внутри будки, и на крыше ее под

8

нимался флажок наподобие семафора. Мол, давай! В Магаданском музее я видел макет механического промывочного прибора 39-го года. Его производительность была 250—300 кубометров песков в сутки. Обслуживали 100—150 человек Этот перемывал в среднем тысячу. Работали двое. Но это была, конечно, не вся бригада. Дежурили еще электрик, слесарь и сварщик. Была еще вторая смена. Работали по двенадцати часов. Пробовали перейти на восьмичасовой — упала производительность. Не успевали разработаться, частые пересменки ломали ритм... Были в бригаде, кроме того, горняки: бурильщики, забойщики, взрывники. Большинство из них наслаждалось сейчас жизнью на материке: грели кости где-нибудь в Лазаревской или посиживали с удочкой в родимой деревне, над родимым прудком. К зиме съедутся, начнется зимняя добыча песков. Пески на этом прииске подземные, с глубины сто и более метров. Десятки тысяч лет назад прощелся по этой долине самый первый бульдозер — ледник. Все перепахал, нагромоздил перед собою вал и так оставил. В глубь этого вала, морены, и пробиваются теперь горняки. Старший горный мастер Вадим Артемчук, которого мы встретили на участке, показал нам шахту. Под небольшим углом (не более 16 градусов, чтобы могли транспортеры тащить наверх породу) уходил под землю черный туннель. На улице было около тридцати жары, а здесь, сразу за обитой войлоком дверью, лежал монолит льда. На глубине во все стороны от штольни расходятся выработки...

Среднее содержание золота в кубометре песков определяет геологоразведка. Так устанавливается план: с этого участка должны взя1ъ столько-то золота. И вот требуемый объем Породы перемывается, а ожидаемого количества золота нет. Законные претензии горняков к геологам: обеспечьте прииски надежной сырьевой базой... Да, от многих вещей зависит, горит ли звездочка прииска. Сломался, к примеру, не выдержал сумасшедшей нагрузки бульдозер — ГЭП стоит. «Как думаешь, за сколько времени можно разобрать почти полностью и вновь собрать бульдозер?» — спросил Артемчук. Я пожал плечами. «Так вот, в конце смены полетел у бульдозера задний мост. Не ушел домой бульдозерист, не ушел слесарь, и втроем со сменщиком ребята раскидали машину и снова собра