Вокруг света 1973-10, страница 39

ной лавке. Все ясно. Застали мастера не за своим делом.

— Работаю вот по наряду завода складных ножей, — сказал он, как бы оправдываясь. — Дают детали, а я им собираю ножи. Но какие это ножи... руки скучают. А на тонкое дело уже не годятся. Уходют силы-то, — с грустью сказал мастер. — Да и глаз не тот стал.

— Вы, наверно, очень любили свое ремесло?

— Полюбил потом. Я ведь его не выбирал. Оно мне по наследству досталось. Отец, дед, дед деда — все были ножовщиками. И инструмент делали себе сами. Это были мастера. И железо чувствовали, как свое сердце. Приборов не было, а ошибок не делали. Накалят, к примеру, металл, проведут по острию молотком — и по искрам узнают, хорошо ли он накалился. Твердость определяли по цвету: металл темно-синий — значит, еще мягкий. Нужно держать дольше. Вот он светло-синий стал, тверже, значит. Желтый станет — будет средней твердости. Серый — очень твердый, а белый — это уж и совсем как стекло, его и напильник ни один не берет. Стало быть, надо отпускать...

— А какой твердости должен быть хороший металл?

— Это смотря что задумал. Все твердости хороши.

Старик забил в ручку ножа стержень, срезал конец, сплющил, удалил напильником «грубость» и встал. Обтер о передник руки, погладил бороду и пригласил меня в «гостиную» — чистую и светлую комнату. Я не пожалел, что старик так скоро покинул свою «мастерскую», все равно это была не его работа.

— Сам я в людях не был, — сказал он, когда мы уселись. — В этом смысле мне повезло. Мастерство я получил от отца из рук в руки, когда было девять годов мне. А сверстники мои, которые в людях обучались, ходили в учениках пять-шесть годов, а соединять лезвие еще не умели. Мастеровой не хотел, чтобы ученик быстро получил ремесло. Выгодно было ему иметь дарового работника.

— У вас ведь, говорят, и братья были ножовщиками?

— Это так. Старшие были, Константин и Владимир. Работали вместе с отцом в «Товариществе» Завьялова. Я до девяти годков работал дома, а потом, когда возмужал, тоже пришел к своим.

— Это что за «Товарищество» такое было?

— Да фабрика. Просто вывеска такая была.

— Это не тот ли Завьялов-фабрикант, который сам был захребетником мастера Хабарова?

— Он.

Старик сплел пальцы рук и положил их перед собой на стол. И я в упор разглядел его руки — жилистые и осунувшиеся пальцы, век без четверти мявшие железо, у кончиков утолщались как набалдашники. И были исполосованы мелкими изрезами.

Немало тонких вещей создал на своем веку мастер. Многие из них разошлись уже по музеям и стали их создателю памятником при жизни. Достоянием павловского музея стала и его «Свинка». Видел я его ножи в Горьковском му-зее-заповеднике.

— Раньше ведь карманные часы заводились ключом, — продолжал хозяин. — Делал я для этих часов складные ключики-ножички. А самый маленький ножичек у меня «Брелочек» был.

Он стал показывать свои последние работы. Нож-самовар из тридцати двух предметов, складной нож из пятидесяти. В нем, кроме разных лезвий, есть расческа, бритва, пилка, вилка, буравчик, печатка... Отделан нож так чисто, что весь горит. Между пятьюдесятью его предметами, когда нож закрыт, не может просочиться даже вода. Самые ревнивые ножевых дел мастера не могут найти в работе Ананьева изъяна. Даже скупой на похвалы старик Логи-щев расхваливал его.

Вернувшись снова в Павлово, я решил напоследок посетить художественное профессионально-техническое училище. По словам пав-ловцев, такое училище одно на всю Россию. Здесь готовят граверов по художественной обработке металла и штампу. Отсюда молодые художники расходятся потом по городам и весям, по заводам и фабрикам и «разглашают» вековые тайны павловских кустарей.

Иван Федорович Гришаев, цре-подаватель по рисунку и директор музея училища, показал мне, на что способны «неуверенные» руки учеников. Чего только нет среди экспонатов! Металлические шкатулки, кубки, значки...

— Талантливо сработаны, — искренне восхищался я.

— Ученики есть талантливые, — сказал директор. — На заводе «Сувенир» еще не были? Там в экспериментальной группе работает Володя Почурин...

— Видел, хвалят, — сказал я.

— Это ведь мы здесь его скоблили.

Мне вспомнился разговор с Володей.

— Почему ты решил посвятить себя металлу? — спросил я его тогда.

Он улыбнулся и не спеша .ответил:

— Обычно такой вопрос задают у нас, когда кто-нибудь идет не в металлисты... Но кому-то надо идти и в шоферы. Предприятий много, ткни пальцем в бывший пустырь — попадешь на завод «Рос-инструмент». Их ведь надо кому-то и обслуживать. Это предки наши таскали руду в передниках...

Руда пряталась хотя и неподалеку, но в лесных болотах, и давалась в руки с великим трудом. Таскать ее домой на много верст тоже было нелегко. Пробовали ставить на месте железоплавильный завод, но всякий раз лесные разбойники оставляли от него мокрое место на болоте. Разрушить — это было их ремеслом. Тем жили. Но кому-то надо было и создавать. И создателей не останавливали ни топоры разбойников, ни топи, ни дебри. Они царапались лесными тропами, скакали по болотным кочкам, ныряли пятернями в дрожащую трясину за бурой рудой. Таскали ее в чем попало к себе. Дома в крохотных горнах каждый делал себе железо. Эта местная руда давалась кустарю так, что многие уважаемые мастера для своих редкостных творений собирали на дорогах «обломки подковные и гвоздяные».

Я и в последний день все бродил по городу... Нет здесь одинаковых строений. Что ни дом, то выдумка. Над одним башенка металлическая, над другим какой-то сказочный домик... Даже водосточные трубы, и те у всех разные. Казалось бы, не все ли равно, по какой трубе течь дождевой воде. Но нет! Края верхов обязательно в узорах. А над всем этим колышется «ландыш серебристый» или раскачивается «гвоздика» — в общем, цветок. Если не цветок, то быстрый олень, вставший на задние ноги. Не олень, так птичка, готовая вспорхнуть. А то и охотник, целящийся в перелетную птицу, рядом — гончая. Под стать водосточным и трубы дымовые.

— Какая разница дыму, из какой трубы ему виться, из той, которая с орнаментом или без? — не удержался как-то я.

— Дыму, может, и без разницы, откуда ему дымить, — ответил случайный мой знакомый, — но мастеру — нет. Ему от этого упоение выходит.

4 «Вокруг света» № 10

37