Вокруг света 1973-10, страница 77

взошло в Стокгольме без одиннадцати минут три.

К половине седьмого он принял душ, управился с завтраком и оделся, а еще через полчаса уже стоял на крыльце того самого типового домика на Сонгар-веген в Соллентюне, в который четырьмя днями раньше наведывался Эйнар Рённ.

Гюнвальду Ларссону хотелось решить один маленький ребус, который всю неделю не давал ему покоя. Вообще-то пустяк, соринка в глазу, но лучше от нее избавиться, а заодно доказать самому себе, что он верно рассуждал и сделал правильный вывод.

Стен Шёгрен явно не поднимался вместе с солнцем. Не одна минута прошла, прежде чем он отворил, позевывая и путаясь в завязках купального халата.

Гюнвальд Ларссон сразу взял быка за рога.

— Вы солгали полиции, — мягко произнес он.

— Я солгал?

— На прошлой неделе вы дважды описали приметы налетчика, будто бы похожего на женщину. Кроме того, вы подробно описали машину марки «рено-шестнадцать», которой налетчик якобы воспользовался для бегства, и двоих мужчин, которые были в той же машине.

— Верно.

— В понедельник вы слово в слово повторили свою версию старшему следователю, которщй приезжал сюда, чтобы побеседовать с вами.

— Тоже верно.

— Верно и то, что почти все рассказанное вами — чистейшая ложь.

— Я точно описал налетчика, что видел, то и сказал.

— Конечно, потому что другие тоже его видели. И к тому же вы сообразили, что в нашем распоряжении будет пленка из кинокамеры, установленной в банке.

— Но я по-прежнему уверен, что это была женщина.

— Почему?

— Не знаю. По-моему, девчонку можно чутьем угадать.

— На этот раз чутье вас обмануло. Но меня привела сюда другая причина. Мне нужно получить от вас подтверждение, что история про машину и двоих мужчин — ваша выдумка.

— А зачем это вам?

—• Мои мотивы вас не касаются. Тем более что они чисто личные.

Сонное выражение покинуло лицо Шёгрена. Он испытующе поглядел на Гюнвальда Ларссо-на и медленно произнес:

— Насколько мне известно, неполные или неверные показания не считаются преступлением, если они не даны под присягой.

— Совершенно верно.

— В таком случае я не вижу смысла в нашем разговоре.

— Зато я вижу. Мне важно разобраться в этом деле. Предположим, я пришел к какому-то выводу и хочу его проверить.

— И что же гласит ваш вывод?

— Что вы морочили голову полиции не из корыстных побуждений.

— В нашем обществе хватает таких, у которых только своя корысть на уме.

— Но ты не такой?

— Стараюсь... Правда, не все меня понимают. Например, жена не могла понять. Оттого я теперь холост.

— Значит, ты считаешь, что грабить банки — хорошо и что полиция — прирожденный враг народа?

— Что-то в этом роде. Только не так упрощенно.

— Ограбить банк и убить преподавателя физкультуры — отнюдь не политическая акция.

— В данном случае нет. Но вообще надо учитывать идейные мотивы. А также историческую перспективу. Иногда ограбление банков вызвано чисто политическими причинами. Взять, например, революцию в Ирландии. Кроме того, бывает еще и неосознанный протест.

— Ты предлагаешь рассматривать уголовных преступников как своего рода бунтарей?

— А что, это идея. Да только видные сторонники социализма отвергают ее. Ты читаешь Артура Люндквиста?

— Нет.

Гюнвальд Ларссон читал все больше развлекательные книжки и не испытывал потребности расширять свой литературный кругозор. Но это к делу не относилось.

— Люндквист получил международную Ленинскую премию, — сообщил Стен Щёгрен. — В антологии, которая называется «Человек социализма», он говорит примерно следующее, цитирую по памяти: «Порой доходит до того, что явных преступников изображают как носителей сознательного протеста против язв общества, чуть ли не как революцио

неров... В социалистической стране такое невозможно».

— Продолжай, —- сказал Гюнвальд Ларссон.

— Конец цйтаты, — ответил Шёгрен. — Я считаю, что тут и рассуждать-то не о чем. Во-первых, не обязательно быть идейным, чтобы восставать против общественных пороков, если тебя доведут. А что до социалистических стран, то и подавно все ясно, — зачем людям грабить самих себя? Никакого смысла.

После долгого молчания Гюнвальд Ларссон спросил

— Значит, никакого бежевого «рено» не было?

— Не было.

— И никакого бледного шофера в белой майке, никакого парня в черном, похожего на Харпо?

— Нет.

Гюнвальд Ларссон кивнул, думая о своем. Потом продолжал:

— Дело в том, что грабитель, похоже, попался. И никакой он не стихийный революционер, а паршивая крыса, которая паразитировала на капитализме, кормилась перепродажей наркотиков и порнографии и ни о чем, кроме барыша, не думала. Одна выгода на уме. И он сразу начал продавать своих приятелей, торопился спасти собственную шкуру.

Шёгрен пожал плечами.

— Он не один такой... Но все равно человек, который ограбил 'этот банк, — он, как бы тебе объяснить, — горемыка. Ты ' меня понимаешь?

— Понимаю, понимаю.

— Слушай, а откуда у тебя вообще такие мысли?

— Угадай... Попробуй поставить себя на мое- место.

— Тогда кой черт тебя понес в полицию?

— Случайность. Вообще-то я моряк. К тому же это было давно, тогда мне многое представлялось не так. Но это к делу не относится. Я выяснил то, что хотел.

— Значит, все?

— Все. Привет.

— Привет, — отозвался Шёгрен. — Всего доброго.

Лицо его выражало полное недоумение. Но Гюнвальд Ларссон этого не видел, потому что уже ушел. И он не слышал заключительных слов Шёгрена:

— Все равно я уверен, что это была девчонка.

Продолжение следует

Перевел со шведского Л. ЖДАНОВ

75