Вокруг света 1973-12, страница 49
дающие с современными данными. И там же пересказал многое из того, что слышал от ал-Хасана и ал-Хусейна, — тринадцать великолепных историй о ювелирах и купцах, о царях, алхимиках, жуликах и прославленных на весь азиатский мир драгоценностях. ЗАТМЕНИЕ В КЯТЕ н покинул Рей именно в то время, когда перед ним открылась наконец обсерватория на горе Табарак. Сам ал-Ходженди объяснял ему устройство секстанта* Доверительно сообщил, что стены, удерживающие сорокаметровую дугу, проседают и надо всякий раз проверять результаты измерений. Может быть, Абу-р-Р;айхан, увидев вблизи инструмент и его создателя, разочаровался в обоих? Нет. Он написал трактат об этом грандиозном приборе, который, как он считал, «...превзошел все, что было построено до и после него, величиной и точностью». О главном астрономе города Рея он отозвался с восхищением, что вообще-то ему было несвойственно. Маститый ал-Ходженди... Но Абу-р-Райхан спешил. У него было множество научных идей, были обширные планы и очень мало времени — всего-навсего жизнь минус двадцать четыре года. Он условился с багдадским астрономом ал-Буз-джани наблюдать лунное затмение одновременно из Багдада и Хорезма и выехал в Кят. Он упомянул об этом в своей «Геодезии», таким образом его биографы получили точную дату поездки в Кят — 997 год. В конце следующего года он был уже на пути в Гурган, область и город на юго-восточном побережье Каспийского моря. Там ждал его гурганский правитель, эмир Кабус, поэт и тонкий знаток арабской словесности. БАШНЯ КАБУСА ч абу су ибн-Вашмгиру он посвятил первый большой труд «Памятники минувших поколений» — историю древних династий — с хронологией, которую Абу-р-Райхан выверил на основе астрономических исследований и расчетов, и множеством глубоких замечаний о религии, философии, обычаях и науке почти всех известных тогда народов. Тем временем эмир Кабус тоже строил памятник — десятигранную кирпичную башню, свою будущую усыпальницу. Она сохранилась до сих пор, эта башня высотою в пятьдесят метров, увенчанная куполом, который покрыт конической кирпичной кровлей. Вверху кровли круглое отверстие. Купол и конус. Это напоминает один геодезический инструмент Абу-р-Райхана — полу шар и конус с круглым диоптрическим отверстием в вершине. Сквозь диоптр на поверхность полушария падал солнечный луч, здесь наблюдатель делал отметку... Возможно, башенный купол с конусовидным шатром, пробуравленным в вершине, тоже предназначался для измерения высоты небесных светил. В таком случае эмир и звездочет, наверное, с одинаковым нетерпением поглядывали на строившийся мавзолей. Башня была выведена лишь на две трети высоты и украшена рельефной надписью: «Это высокий замок, принадлежащий эмиру Солнцу Доблестей...» Впрочем^ «Памятники минувших поколений» украсились тем же именем. Эмир был доволен. Теперь ему хотелось, чтобы его астроном занялся некоторыми практическими проблемами гурганской внутренней политики. Говоря о политике, Кабус имел в виду усекновение голов своих подданных. Абу-р-Райхан потребовал полгода на размышления. Потом выяснилось, что в течение следующих двух лет созвездия расположатся крайне неблагоприятно для эмира. И это время истекло. Однажды на рассвете он вышел в пригородную рощу, где его ожидал слуга, державший в поводу двух верховых лошадей. Третья, под вьюками, стояла поодаль. Он даже не обернулся в седле, упрямый звездочет, не пожелал взглянуть на город и на черную в предутреннем небе, почти уже готовую башню Кабуса. Он возвращался в Хорезм. БИРУНИ оворит арабский путешественник и географ Якут: «Я спросил некоторых ученых... и мне утвердительно сказали, что он жил в Хорезме непродолжительное время, а хорезмий-цы называют словом б и р у н и каждого, покинувшего родину... Я же не думаю, чтобы это было так, а был Бируни из сельских жителей, то есть из местности, лежащей за городом». Если справка хорезмийских ученых верна, прозвище «Бируни» он мог получить именно в этот, второй, приезд на родину. Он вернулся, но не в Кят, а в новую столицу — Ургенч. Здесь лишь немногие знавали прежнего Абу-р-Райхана, и те, вероятно, находили, что он очень переменился. Он вернулся автором четырнадцати трактатов и книги, которую читали всюду, от Андалуса до Ферганы. Он без тени улыбки повторял, что Земля — шар, летящий в шарообразной вселенной, словно это не старая, всем известная басня, а достоверный научный факт. Словом, он был Бируни, чужестранец. И к нему почтительно обращался за советами хорезмшах, сын того самого ал-Мамуна, от палачей которого Абу-р-Райхан бежал десять лет назад. ДОРОГА В ГАЗНУ удто бы султан Махмуд Газнийский услышал, что в стране его вассала, хорезмшаха, живут великие мудрецы — Ибн-Сина и Бируни. И будто бы он послал визиря с приказом доставить в Газну этих, а равно других мудрецов, если таковые окажутся. Проведав, зачем едет визирь, шах призвал ученых и сказал: «Слово султана для меня закон. Посланец будет здесь завтра. Стало быть, у вас еще есть время уехать отсюда. Хотя, аллах свидетель, мне жаль расстаться с вами». И тогда великий Ибн-Сина удалился в персидские земли, а с ним еще четверо. Прочие же остались в Хорезме вместе с великим Бируни и вскоре были отправлены в Газну. Это сказка. Но Хорезм действительно взят войсками Махмуда Газнийского в 1017 году. И Абу-Али ибн-Сина Рисунки И. КРАСИЛЬНИКОВА 47 |
