Вокруг света 1974-05, страница 75

дороги, а затем перешел в-подобие тына или частокола. Макарка вспомнил школьные картинки о городьбе древних славян... Вот и ворота старинного покроя с навесом и толстой доской-подворотней. Сбоку от ворот — калитка, крепко запертая изнутри.

Сквозь щелочку в воротах Макар увидел во дворе строение — жилой дом, судя по проблеску света между створками закрытых ставней. Во дворе проснулась собака, не спущенная на ночь с привязи. Кто-то вышел в сени унимать расходившегося пса. Валенки скрипнули по снегу — лесной житель подошел к калитке и окликнул путника:

— Кого бог принес?

А Макар вдруг испугался, что его могут не впустить и что опять придется брести одному по темному лесу и ждать поминутно встречи с волками на дороге. Он только кашлянул слабо, поперхнулся и... умолк!

Человек во дворе спросил:

— Сколько вас там?

В ответ послышался чуть не плач:

— Один.

— Откуда ты взялся?

— Из Кинешмы. А сейчас из Яшмы.

— Кого здесь ищешь?

— Ма-ма-р-фу Овчинникову!

Засовы громыхнули, калитка

отворилась.

— Проходи в избу.

Крыльцо у дома было широкое,

ступени вымыты, и снег под крыльцом разметен старательно На ступенях лежал домотканый

половик. Просторны были и сени, озаренные лампадой перед суровым ликом Николы-угодника, заступника странников и путников

Из горницы пахнуло духом зажиточного крестьянского жилья: тут и запах кожаной обуви, и мясных щей, и дегтя, и кислого молока, и гарного масла для лампад, и смолистый аромат сосны от стен, от дров, от кучки стружек, брошенных у печи для растопки.

Перешагнув порог, Макар всем существом своим окунулся в теплую волну этого запаха довольства и покоя. Сутуловатый - мужчина в полушубке, накинутом на плечи, — это он открывал Макару калитку — показал вошедшему на хозяйку дома и сказал:

— Ну вот она, Марфа Никитична Овчинникова, самолично!

Гость вытащил из кармана шубейки глубоко запрятанный пакет — от попадьи Пока Марфа читала письмо, Макар украдкой разглядывал обитателей придорожного трактира, о котором ходила в Яшме столь недобрая молва. Марфа Овчинникова была на первый взгляд как-то безлика, не худа и не дородна, не молода и не стара. Двигалась незаметно и неслышно, но движения были точны и быстры, как у хищника. Хозяин подворья, Марфин муж Степан, оказался угрюмым мужиком с седеющей бородой и глубокими складками на лбу...

— А иконам поклониться — голова отвалится, что ли? — этот сердитый старческий окрик исхо

дил откуда-то сверху. Макар и вовсе растерялся: в школе он действитёльно отвык класть по-клопы, и дома мать не принуждала... Он глянул вверх

Свесив ноги с печки, сидел под притолокой древний-древний дед. Облысевший лоб его и голое темя окружали колечки всклокоченных тоненьких волосиков такой белизны, как пух у зимнего зайца. Смуглая морщинистая кожа ссохлась и будто истерлась на сгибах. Из-под ворота черной рубахи высунулся нательный крест. Глаза, голубые как выцветший ситец, смотрели строго.

Сутулый провожатый Макара помог деду слезть с печи. Обо-ротясь к киоту, дед долго клал земные поклоны и крестился. Тем временем Марфа дочитала письмо, повернулась к мужу:

— Слышь, Степан, яшемская попадья просит оставить у нас на недельку Потом за ним от богомольцев приедут... Как тебя, Макар, что ли?.. Раздевайся покуда!

Сутулого звали Артамон. Дальний родственник хозяина, он жил на этом подворье в качестве работника и подручного Степана.

Пока Макар осваивался с новым обиталищем и хозяевами трактира, работник Артамон несколько раз выходил в сени и прислушивался... Кого-то ждут?

И вдруг неожиданно громко и весело Артамон крикнул:

— Ну наконец дождались! Будто сам едет!

Окончание следует

73