Вокруг света 1974-05, страница 77
тия.' Мост должен был соединить канадский город Монреаль с противоположным берегом. Работа предстояла опасная, и главный инженер предупреждал правление компании, что расходы по выплате страховых полисов могут оказаться непомерно велики. В один прекрасный день инженер увидел, что по стальным балкам моста на немыслимой высоте над стремительно несущейся рекой ходят какие-то люди, десятки людей. Люди ходят по банкам взад-вперед без всяких ограждений, без специальных поясов, садятся на корточки, жестикулируют, что-то между собой обсуждают. У некоторых за спинами привязаны дети. Это оказались мохавки: в нескольких километрах от стройки была расположена их резервация Кауфнавага. В резервации жило несколько сот мо-хавков — остатки некогда многочисленного племени Ирокезской лиги, могущественного союза племен, наводившего страх на соседей-индейцев, английских трапперов и французские гарнизоны. При виде индейцев, спокойно гулявших по узким балкам, инженера осенила мысль, показавшаяся сначала дикой даже ему самому: не попытаться ли обучить индейцев монтажным работам? Все-таки инженер был белым, и ему трудно было себе представить индейцев за работой. ...Индейцы обучились всему нужному с удивительной быстротой. («Даже несколько быстрей, чем белые рабочие, — сказал инженер репортеру газеты «Монреаль обсервер». — Мы-то, честно говоря, сомневались: сумеют ли они отличить гаечный ключ от фермы моста. Знаете, на бизонов и томагавки все это не очень похоже...») А для мохавков приглашение работать на строительстве моста стало предметом гордости: они, люди, которыми пренебрегали, которых презирали, оказались нужными, незаменимыми, без них не могут обойтись; они умеют то, чего не умеют белые... С тех пор работа верхолазов стала для мужчин племени традиционной. Артур Монтур рассказывает: — Впервые взял меня на стройку дядя. В тот день наши работали на тринадцатом этаже. Приваривали стальные конструкции, балку к балке. Я сначала работал внизу и внимательно следил за тем, как работают взрослые. А дядя внимательно следил за мной. На второй, кажется, день работы дядя говорит: «А ну-ка, парень, слетай на тринадцатый этаж, оттащи туда инструменты». А между этажами-то все видное сверху небо, снизу земля. И карабкаться надо было по скобам. Я так рванул, словно за мной свора собак гналась. Добрался доверху, а дядя уже там сидит и на часы смотрит: «Пять минут точно. Ну что ж, не так уж плохо!» Больше ничего не сказал. Доволен был. Так вот и начал я работать. Мне тогда как раз шестнадцать исполнилось. Как и все мохавки-верхолазы, Артур знает, что в любую минуту с ним может случиться то же, что и с его дедами. — Ну что ж, — говорит он. — Разве лучше состариться и повиснуть камнем на шее у семьи? Мохавки ведь в профсоюзе не состоят, и пенсий у них нет. А смерть подстерегает в любую минуту. Артур знает по собственному опыту. Было это на строительстве гёоста Купер-Ривер-бридж в Южной Каролине... — Не знаю уж, как это случилось: • то ли оступился, то ли порыв ветра меня сбросил. Помню только, что конструкции рванулись вверх и стали уменьшаться. Я падал. Интересно, что в голове вертелась одна мысль: «Ну что ж я за дурень такой неловкий!» Потом товарищи рассказывали, что я все пытался за что-нибудь ухватиться. Сам-то я этого не помню. Помню голоса, которые услышал, когда пришел в себя. Один из соплеменников пел надо мной нашу ритуальную песню, которую поют над покойником. Над воином, павшим в бою. Когда я открыл глаза, песня сразу оборвалась, и этот парень заорал: «Жив! Жив! Сердце опять бьется!» Оказалось, что за одну из нижних балок мне все-таки удалось зацепиться. Так что вылез я из этого дела всего-то с сотрясением мозга и сломанной ногой. А с другом моим Айзеком Каиком дело кончилось хуже. Строили мы гигантский мост Нэрроуз-бридж в южной части Нью-Йорка. Я работал на сорока метрах, Айзек — высоко надо мной. Вдруг вижу — Друг мой трепыхается на канате в палец толщиной, как кукла. Один мохавк за этот канат его хочет подтянуть к себе, но никак дотянуться не может. И тут Айзек рухнул в море. Я — за ним. Вытащил его на берег. Потрогал пульс — не слышно. Бились мы над ним часа три, да все попусту... Летом верхолазы-мохавки работали в Нью-Йорке на Пятой авеню. Миллиардер Аристотель Онассис строил там небоскреб в пятьдесят один этаж. Семь мохавков возводили стальные леса. За три с половиной дня — этаж. Уже это говорит о необычайно высокой квалификации. Если добавить к ней невероятную отвагу, ежесекундный риск... Трудно поверить, что за такую работу мохавки получают примерно половину зарабатываемого белым -экскаваторщиком!.. Однако для большинства американских индейцев и такой заработок кажется сказочным. А кроме денег, есть еще одно обстоятельство — стройка идет на Манхэттене, а часть этого острова принадлежала племени мохавков, пока не загнали их дальше на север. Загнали потому, что индейцы не умели делать оружие, которым обладали белые. А теперь здесь же, на Манхэттене, индейцы делают то, что не умеют белые. И потому каждая балка, по которой хладнокровно ходят мохавки, становится для них как бы тропой войны. Войны за человеческое достоинство... Л. ОЛЬГИН ИСКУССТВЕННЫЙ ОСТРОВ После того как пробные бурения на нефть в Северном море вблизи берегов Шотландии дали обнадеживающие результаты, Be- • ликобритаиия приступила к разработке плана добычи нефти в своих прибрежных водах. По этому плану уже через десять лет почти половина потребностей страны в жидком топливе будет удовлетворяться с помощью вновь открытых месторождений вместо ввоза горючего из Ирака и других стран Ближнего Востока. Аналогичные планы разрабатываются и в Дании, и в Норвегии. Норвегия, пожалуй, дальше всех продвину лась в разработке технической стороны своего плана, в частности, уже разработан проект искусственного острова — нефтехранилища емкостью в миллион баррелей нефти ЗАГАПНИ ПРОЕКТЫ ОП-РЬГГИЯ |
