Вокруг света 1975-07, страница 54

По\ько очень талантливый народ может создавать такие ювелирные шедевры, какие мне приходилось встречать в долгих путешествиях по Туркмении. Серебряные и позолоченные украшения с сердоликом, цветным стеклом и бирюзой; пряжки, сложные держатели плат-коб, височные кольца; пирамидальные серьги с подвесками, напоминающие чем-то порталы мечетей и медресе с прорезями в металле в виде узких арок и арочек...

Эта эмоционально активная роль украшений, так же как традиционная яркость одежд у жителей монотонных, часто «бесцветных» равнин, сложилась издревле и возникла, быть может, как противовес суровой природе, как символ самоутверждения. Человек, носящий великолепные украшения и яркую одежду, кажется издалека весенним огненным тюльпаном среди пустынной степи или маком в предгорьях... И здесь нельзя не заметить гуманистических начал народного творчества, так неразрывно связанного с поиском красоты в природе, и потому долговечного, и вместе с тем столь естественного, как щебет птиц, цветение трав или смена времен года...

Дагдан подарил мне на память мой друг художник Мамед.

. Это было нагрудное серебряное с позолотой женское украшение ветчиной с ладонь. Бывают большие дагданы, пожалуй, с десятилетнюю черепаху, и тогда их называют «пышбага-дагдан» — «дагдан-чере-паха», а бывают и малютки: с фалангу пальца на руке. Нередко к бокам и нижнему краю дагдана прикрепляют на цепочках или узких пластинках, украшенных сердоликовыми глазками, подвески —

^ Вот он, дагдан Мамеда. Сверху (цветной снимок на стр. 53) его украшают два голубя.

Дагдан, окруженный ожерельем «волчьих голов».