Вокруг света 1975-07, страница 55

В. ЗАЛЕТАЕВ Фото автора

«шельпе». И тогда дагдан называется — «шельпели-дагдан». Он кажется больше и нарядней. Дагдан Мамеда был как раз таким —■ изящным, с очень длинными цепочками и узкими подвесками, похожими, пожалуй, больше на рыбок, чем на щитней — беспозвоночных животных, которые появляются в лужах на такырах после дождей. Именно им подражают своей формой и даже рельефом наиболее распространенные в Туркмении «шельпе».

Смысл в этих подвесках, а вернее, в длинных стройных цепочках был. Я понял это сразу, когда прикрепил дагдан к одежде. Получалось, что это серебряный с позолотой большой жук; он как бы полз вверх, оставляя за собой струйчатый след, — как раз такой, какой, остается на песке от ног работящего жука-скарабея. Я поразился искусству мастера-ювели-ра, так просто сумевшего создать

иллюзию движения и тем «вдохнуть жизнь» в свое творение. Неожиданное маленькое открытие вызвало радость, удивление и невольно заставило меня вновь взяться за дагдан. Я стал крутить его в руках, присматриваясь к деталям.

Не могло быть сомнений, что этот серебряный жук — «близкий родственник» именно скарабея, крупного трудолюбивого жука-навозника, который встречается в Туркмении повсюду. Он вызывает всеобщую симпатию своей деловитостью, какими-то смешными движениями и одновременно проворством, с которым катит по дорожкам и без дорог плотно скатанный навозный шарик. Кстати, скарабей давно замечен людьми, и они высоко оценили его роль санитара и дворника в природе.

В Древнем Египте скарабей был в числе особо почитаемых священных животных. Образ его ассоции

ровался с культом Солнца, а его изображения и фигурки, натуралистически вырезанные из бирюзы и\и сделанные из металла, были широко распространены в III— II тысячелетиях до нашей эры и позднее.

Однако в закаспийской, туркменской интерпретации скарабей совершенно непохож на египетское изображение, и, может быть, поэтому все еще не узнан искусствоведами и этнографами. Мне же, как, впрочем, и любому зоологу, не составит труда доказать, что самая распространенная по всей Туркмении форма дагдана — именно скарабей. Для такого определения надо применить в общем очень простой способ, хотя научно его следовало бы назвать достаточно звучно и серьезно «зоотаксономи-ческим методом». Он вполне этого заслуживает, поскольку опирается п>сть всего лишь на несколько, но зато столь типичных био\огических признаков, что определение может быть совершенно безошибочным. Среди них — соотношение пропорций частей «тела», некоторые характерные морфологические признаки животного — прототипа (например, зубчатый-пильчатый передний край головогруди настоящего и серебряного жука-скарабея), изображение отдельных, но очень характерных поз животного.

Но вернемся к нашему дагдану. Его сходство с жуком-скарабеем неоспоримо, хотя как раз на нем и не виден типичный пильчатый передний край головогруди жука. Если положить этот дагдан рядом с несколькими подобными, то все сомнения отпадут. Серия дагданов покажет характер и диапазон изменения одного признака при сохранении других, в том числе и общей формы предмета.

Полагаю, что туркменский скарабей, как могущественный и любимый, оберег от злых си\ и болезней, прибыл из дальней дали времен. Возраст его не ясен, но ассоциации со скарабеями эпохи вели

Голова волка.

Голова медведя. Дагдан-лягушка.