Вокруг света 1975-07, страница 9

дуем, и шутим наперебой. Забредет, привлеченный нашими жизнерадостными возгласами, Норман:

— А что это вы здесь делаете?

— Дуем в парус! Давай с нами!..

Вот вам третье сообщество: Сантьяго, я, Жорж и, разумеется, конечно же, Тур.

Обратите внимание: на «Ра» — три подгруппы, более или менее обособленные, и в каждую из них входит Тур. Повезло нам с лидером».

Но вернемся к личностным качествам человека. Глубоко^ ошибочно мнение, что людей надо подбирать по сходству характера, чтобы все члены группы являли собой некий общий психологический тип. Как показали многочисленные наблюдения, при общности цели различия в характерах и темпераментах не препятствуют психологической совместимости членов экипажа, а иногда даже способствуют ей. Иллюстрацией может служить восемнадцатисуточный полет

А. Николаева и В. Севастьянова на космическом корабле «Со|Оз-9». Командир корабля А. Николаев был отнесен к флегматическому, а В. Севастьянов — к сангвиническому темпераменту. Они разные и по своему характеру. Выражение древних: «Мы ищем в друге то, чего сами лишены», пожалуй, больше всего подходит к этой космической паре. Неторопливость, аккуратность А. Николаева удачно сочеталась и дополнялась страстностью, стремительностью, тонкой наблюдательностью и быстрыми реакциями В. Севастьянова.

В отношении психологической совместимости очень удачно был подобран экипаж орбиталь-ной станции «Салют-3». Темперамент, энергичность, жизнерадостность П. Поповича хорошо сочетались во время полета с рассудительностью Ю. Артюхина. «Лед и пламень» — так охарактеризовали журналисты эту космическую пару.

— Но, как мы убедились в случае с Нансеном и Иогансеном, совместимость и дружба еще не панацея в трудных испытаниях.

— Безусловно. Тем не менее можно сказать так: дружба, симпатия людей еще не гарантируют членов экипажа от неприятностей. Но если при подборе симпатия людей друг к другу не учитывается, то в дальнейшем это почти наверняка приводит к осложнениям.

— Но ведь трудно ожидать, что в межпланетном интернацио

нальном экипаже, первым прообразом которого является экипаж «Союз» — «Аполлон», удается подобрать одних лишь закадычных друзей.

— Верно, — единодушно согласились космонавт и психолог. — Подобрать столь дружный экипаж из представителей разных стран едва ли возможно, тем бо-лее что в межпланетный рейс отправится скорей всего человек 7—10. В этом случае, по крайней мере, надо сделать так, чтобы в состав экипажа входили небольшие группы, связанные близкими товарищескими отношениями. Иначе в экипаже могут появиться «отверженные», а это уже трагедия.

— Что значит — «отверженные»!

— (установите любого прохожего и спросите его, без чего человек жить не может. Удивительное дело, но в подавляющем большинстве случаев, упомянув о воде, пище, сне и так далее, такой человек забудет упомянуть об общении. Между тем это потребность не менее острая, чем потребность в сне. Вот характерная запись в дневнике добровольца, который пробыл в условиях экспериментального одиночества: «Много раз мне говорили товарищи в шутку, конечно, о чертике, жившем за холодильником. А за холодильником действительно всегда слышался шум (примечание: источником слабого шума в сурдокамере была работа фреоновой установки холодильника). Во всяком случае, я отметил, что если бы он вдруг вышел, то, думаю, нам было бы о чем побеседовать, я не прочь был бы с ним поговорить».

У В. Виллиса, совершившего в одиночестве долгое плавание на плоту, мы находим такие мысли: «Человек нуждается в общении с себе подобными, ему необходимо с кем-то разговаривать и слушать человеческие голоса... В прошлую войну многие моряки в одиночестве носились по океану в шлюпке или на плоту... Мне пришлось плавать с такими матросами, и я знаю, что с ними произошло. Мы так и говорили про них: «Помешался на плоту».

Можно подумать, что все это не имеет никакого отношения к теме нашего разговора — ведь в экипаже человек заведомо не один. Но существует еще психологическая изоляция, «социальное одиночество», которое, пожалуй, еще страшнее физического, потому что здесь человек находится среди людей и не может утолить стремление к общению, как жаж

дущий в океане не может напиться соленой водой. Вот что случилось, например, с Хуани-то — коком экспедиции Э. Бишопа, которая плыла через Тихий океан на плоту «Таити-^Ну». Очень скоро единственным другом Хуа-нито оказалась живущая на плоту в клетке свинка по кличке Панчи-та. С ней он беседовал, ей поверял свои горести. Еще два-три конфликта, и Хуанито отказался стоять на вахте. Но этим дело не кончилось. Хуанито вдруг принялся рубить крепления бушприта. Когда его спросили, что он делает, хлынул поток бессвязных фраз: «Я буду строить себе плот, хотите вы этого или нет... я больше не могу... слышите... заткнитесь, теперь конец... вы не понимаете этого... во всем виноват ты... ты виноват...»

Добавим, что если бы даже Хуанито удалось соорудить крошечный плотик, то в плавании его наверняка ждала бы гибель. Но одиночество среди бескрайних волн океана, перспектива гибели казалась его больному уму предпочтительней!

— Один вопрос. Мы уже несколько раз говорили об опыте Тура Хейердала. Надо, однако, признать, что свой экипаж для плавания на «Ра» он комплектовал... ну, скажем, не совсем согласно рекомендуемым наукой правилам. Ни у кого, включая Хейердала, никакого опыта плавания на папирусном судне в море не было. Крайне разношерстный экипаж, включая Джиб-рина, который потенциально как раз мог стать «отверженным». Никакого строгого подбора, никаких совместных тренировок — собрались люди, порой даже вовсе незнакомые, и поплыли. Да, конечно. Тур ставил перед собой и такую важнейшую задачу: показать, что «человечество в миниатюре», объединенное лишь общей целью, способно выдержать все испытания, сплотиться и победить. И все-таки, и все-таки...

— А! Мы ждали этого вопроса. Действительно, внешне подбор экипажа «Ра» осуществлялся вроде бы небрежно. Заболел намеченный представитель Мексики — немедленно в состав экипажа был включен человек, с которым Тур едва обменялся перед этим десятком слов. А приглашение Сенкевича! Но обратите внимание на такую деталь: вот Тур Хейердал обращается к Академии наук СССР с просьбой подобрать ему врача. Тур выдвигает всего два условия: «Он должен владеть