Вокруг света 1975-12, страница 59
ДАВИД И ГОЛИАФ Но вернемся на импровизированный стадион деревни Чичао, где продолжаются схватки молодых борцов. «Гху-у-у!» — разом выдыхает толпа, и в наступившей было тишине раздаются приветственные крики и звон «канджиси» — металлических кастаньет в руках болельщиков. Это правый квартал празднует победу своего эва- казывая этим немощность своего злополучного соперника. На поле осталась всего одна пара. Похоже, что этот «раунд» закончится полной победой правого квартала. Его боец высок, широкоплеч и могуч, как буйвол. Эвала из левого квартала среднего роста, сухой, быстрый; касаясь правой рукой травы, он медленно кружит вокруг своего глыбообразного соперника. Поневоле напрашивается сравнение с Да ла. Тот положил противника самым простым и в то же время самым трудным, «королевским» приемом — подняв его над собой и бросив на землю. Это тяжелое поражение для левого квартала — ведь по традиции в первой четверке каждый клан — так сказать, спортивное общество в миниатюре — выставляет своих лучших борцов. Под громкие крики болельщиков победитель трусцой возвращается к своим товарищам. Вдруг на полдороге он останавливается и, повернувшись к сохраняющему гробовое молчание лагерю противника, разыгрывает небольшую пантомиму. Он трясет головой и горбится, как древний старик, приволакивает ногу, по видом и Голиафом, но только, кажется, в этот раз победит Голиаф. Голиафу, похоже, надоело крутиться на месте, и он, протянув свои руки-лопаты, тяжело движется вперед. Дальше происходит что-то быстрое и непонятное. Давид кошкой бросается на гиганта и в следующее мгновение уже сидит верхом у него на груди. Что здесь начинается, какой поднимается шум и звон!.. Поверженный гигант, опомнившись от удивления, сбрасывает с себя победителя, но арбитр красноречиво показывает ему рукой в сторону замершего от горя правого лагеря. — Молодец, малыш! — восклицает сидящий рядом со мной старик в длинном, павлиньих цветов бубу. В руке у него калебас с местным домашним пивом «чукуду», похоже, уже не первый, так как речь старика льется быстро и неразборчиво. — Да, молодой человек, — обращается он ко мне, — одной силы здесь недостаточно. Настоящий эвала должен быть еще ловким, быстрым, смелым и иметь кое-что здесь... — старик выразительно стучит пальцем по своему седому виску. Судя по всему, сейчас должны начаться вариации на тему «старого доброго времени». И точно... — Вот в мое время были чемпионы так чемпионы. Тогда мы боролись нагими в любом месте — камни так камни, коряги так коряги, а не как эти — на зеленой травке. Нет, не та пошла молодежь... Вот, смотри, лишь у немногих из них есть племенные шрамы. По щекам самого старика от уха до подбородка тянутся три глубоких шрама, свидетельствующих о том, что в свое время он прошел обряд скарификации — один из ритуалов посвящения в эвала. СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ЭВАЛА Сигнал к началу церемонии посвящения в эвала подает тчоджо — патриарх, высшее духовное лицо у кабре. Он — земное воплощение верховного бога Эссо, его первый сын. Тчоджо не платит налогов, его даже не учитывают при переписи населения, так как он не является земным жителем, простым смертным. Каждый год ближе к лету, когда сорго уже убрано с полей, а время жатвы миля1 еще не наступило, тчоджо отправляется в обход земли кабре. Он идет от деревни к деревне, и его появление говорит людям, что наступает время больших церемоний, кульминационный момент которых — борьба эвала. Свое странствие тчоджо совершает лишь один раз, на следующий год это будет уже новый тчоджо, а старый навсегда скроется за стенами святилища в селении Фаренде — месте, где, по легенде, всемогущий бог Эссо опустил на землю первого человека. Говорят даже, будто тчоджо, исполнив свой долг, умирает, что похоже на правду, так как на эту почетную должность выбирают глубоких стариков Да и •Миль — один из видов проса. 57 |
