Вокруг света 1976-01, страница 35

своими глазами

ные — ведь большинство собравшихся составляют женщины. Улюлюканье нарастает. Кеннеди пытается что-то сказать, но его голоса не слышно. Сенатор сутулится, словно под тяжестью невидимого груза. И вдруг раздаются крики: «Позор! Позор!» Кеннеди молчит, стиснув зубы, на его побелевшем лице выступают яркие пятна. Крики переходят в оскорбления. «Отправь свою дочь на автобусе, чтобы ее там изнасиловали!» «А еще лучше пусть тебя пристрелят, как и двух твоих братцев!» Большее оскорбление трудно придумать.

Кеннеди с застывшим лицом ждет, пока стихнет эта буря. Каждый раз, когда рев вроде бы затихает, он пытается что-то сказать. Но тут же вынужден умолкнуть. «Мы-не-по-е-дем! Мы-не-по-е-дем!» — скандирует толпа. Кеннеди вновь подносит ко рту микрофон. И в этот момент женщины в задних рядах поворачиваются к нему спиной Ряд за рядом их примеру еле дует вся толпа. Рита Грол вы хватывает у него микрофон «Сенатор Кеннеди, люди от вернулись от вас!» Она еще что-то кричит срывающимся голосом, но Кеннеди уже спустился с трибуны.

Он чуть ли не бегом направляется к себе в оффис, который находится в федеральном здании, названном в честь его брата, но теперь уже не сквозь толпу, а по ее краю. Это похоже на кошмарный сон, когда впереди лежит бесконечное пространство, словно бы бегущее перед тобой. Женщины не отстают от Кеннеди, постепенно образовывая кольцо, которое в любой момент может замкнуться. И вот это происходит: он окружен сплошной стеной искаженных криком женских лиц. Кольцо сужается, а стена начинает размахивать кулаками. Толчок в спину, удар в плечо.

Кеннеди пошатнулся, но удержался на ногах. После этого он побежал уже по-настоящему, вырвался из кольца. Лю ди стали швырять ему вслед чем попало: над головой просвистело яйцо, рядом в кого-то попал помидор, и костюм сенатора, словно кровью, покрылся красными пятнами.

Каким-то образом Кеннеди достиг входа в федеральное здание и нырнул в распахнувшуюся дверь. Не успела она закрыться, как в нее грохнуло яйцо. Толпа напирала на стек-

3 «Вокруг света» № 1

лянную преграду, лупила по ней кулаками, и та, не выдержав, рассыпалась звонким каскадом осколков. Рядом с глухим пробочным звуком вылетело окно...

В своем оффисе на 24-м этаже Кеннеди пытался держаться так, как если бы ничего особенного не произошло. «Каждый, кто занимается общественными делами, должен быть готов к этому», — заявил он репортерам, но его рука с чашечкой кофе заметно дрожала.

Нет, он не ждал ничего подобного. Во всяком случае, не в Бостоне. Да и никто этого не ждал. Во всяком случае, в городе, считающемся .Афинами Америки. По всей стране люди с изумлением читали в газетах об инциденте. «Если уж одному из Кеннеди так досталось, — думали они, — значит, вся эта затея с автобусами на самом деле чем-то здорово ущемила бостонцев. Видно, в Бостоне что-то переменилось».

Увы, они ошибались. Тот Бостон, каким они привыкли его себе представлять, это не сам город, а его пригороды. Именно там живут врачи, юристы, инженеры, молодые энергичные бизнесмены, а главное — профессора и преподаватели из десятка с лишним университетов, консерваторий и колледжей. Это они создали Бостону его репутацию. Это они избрали негра Эдварда Брука в конгресс и добились принятия в 1965 году в городском муниципалитете Акта о расовой диспропорции, предусматривавшего ликвидацию фактической сегрегации в бостонских школах.

Сам же город принадлежит тем, кто не захотел переселяться в пригороды, людям, которые усваивают свои политические взгляды вместе с первыми молитвам .1. Бостон — это город микрорайонов: люди родятся, растут, заводят семьи и умирают в одном и том же крохотном мирке из нескольких кварталов. Эти микрорайоны дают силу, а те, кто ее имеет, знают, что нельзя идти наперекор микрорайонам. Тем более вмешиваться в дела их школ. Невероятно? Вовсе нет. Школа в микрорайоне — это такое заведение, где учились родители, вы сами и где все были такими же, как вы. Автономный Школьный комитет — ультраирландский по составу и просто «ультра» по политическим

взглядам — позаботился, чтобы ничто не изменилось и для ваших детей, взяв на вооружение политику преднамеренной сегрегации вдобавок к фактически существующей. Когда школы для черных оказывались переполненными, для занятий в качестве временных классов использовались трейлеры, только бы не посылать негритянских детей в белые микрорайоны. Места для строительства новых школ выбирались с таким расчетом, чтобы ученики в них были только одного цвета кожи. Когда же был принят Акт о расовой диспропорции, Школьный комитет десять лет отчаянно сражался против любых попыток ^провести его в жизнь. И даже теперь, несмотря на постановление федерального судьи Гаррита относительно его немедленного выполнения, комитет и не думал отступать.

Между тем в пылу страстей вокруг школьных автобусов никто не обращал внимания на то, что в Бостоне ни белые, ни черные не получали более или менее приличного образования. Никто не думал винить в этом Школьный комитет, потому что все были заняты войной друг с другом. Белые лупили черных, а черные, да, черные, били белых. Когда начался учебный год и на улицах появились ненавистные автобусы, у обеих сторон запас озлобленности был, что называется, под завязку. Десятилетие расистской политики комитета сделало свое дело. Поэтому, хотя нападение на сенатора Кеннеди потрясло многих по всей Америке, в Бостоне его восприняли просто как предзнаменование грядущего...

После этого можно понять, почему отец Томас Оутс решил сопровождать школьный автобус, везший негритянских детей в Южный Бостон, когда в сентябре начались занятия. Едва ли можно назвать это приятной поездкой. Больше того, если истязание плоти — верный путь в святые, то отец Оутс вполне мог рассчитывать на канонизацию. Уже одно то, что ему пришлось втиснуться в маленькое детское кресло, скорчившись и поджав колени чуть ли не к подбородку, можно смело приравнять к любой из пыток, которым подвергались первые святые в Древнем Риме.

В автобусе, который сопровождал отец Оутс, ехали негритянские дети из района Ко-

33