Вокруг света 1976-01, страница 6

ки — это вы поняли. Дальше. В это здание входят два состава, по двум путям, которые расположены над бункерами — рек-лаймерами; открываются люки вагонов, и щепа уходит в эти бункера, а оттуда она попадает на два ленточных транспортера и приходит в пересыпное здание — вот оно перед нами... Я понимаю, что вам все это кажется обычной и нудной технологией, но без объяснения трудно представить степень технического совершенства этого комплекса. В этом помещении, — добавил Любенко, — щепа распределяется в зависимости от вариантов работы, то ли она пойдет дальше прямо на судно, то ли — на один из имеющихся складов. Склады А, Б и С, то есть по сортам щепы. Здесь уже происходит передача щепы с конвейерной линии к пневмо-линиям.

— ЭтсГ синие трубы?

— Да. Совершенно верно.

Эти синие-синие трубы выныривают из-под здания, поднимаются высоко над площадью и уходят к причальной стенке, а там — пять синих лучей в одном направлении, пять — в другом...

— Анатолий Евгеньевич, я знаю, что оборудование для этого комплекса поставляют японские фирмы...

— Да. Но создано оно по нашему проектному заданию. Вообще-то проект всего порта разработали две наши ведущие фирмы — «Союзморниипроект» и «Ленмор-проект».

— А что делают японские специалисты? И что это за конторка с государственными флагами Советского Союза, Японии и с третьим, непонятным — белый с зеленым крестом посередине...

— Там заседает Советско-японская совместная комиссия по пус-коналадочным работам. Видите ли, поскольку оборудование японское, в контракте записано, что пусконаладочные работы будут производиться при участии японских специалистов.

— А сборку комплекса осуществляли наши специалисты?

— Да. Из «Севмормонтажа»... А вот флаг с крестиком — он как бы символизирует у японцев полное соблюдение требований техники безопасности.

В обед я познакомился с японским переводчиком Сакамото. Седеющий, небольшого роста человек с живой реакцией.

— Сакамото-сан, как вы себя здесь чувствуете? — спросил я.

— Прекрасно, — ответил он.

— У вас в стране, да и во всем

мире много говорят о загрязнении окружающей среды. Как здесь, на строительстве порта?

— Здесь очень чисто. Живем сейчас в Находке, ехать на катере одно удовольствие. Воздух очень хороший...

— Вы живете в Токио?

— Да, я живу в Токио, правильнее, я жил там. Но из-за большой загрязненности воздуха переселился в небольшой городок под Токио. У меня дети болели астмой. Теперь надо ехать полтора часа на службу...

— А что вы делаете из щепы?

— Строительные материалы... И еще много чего.

— Мы больше года работаем вместе, — сказал вдруг Анатолий Евгеньевич, — у нас полное взаимопонимание.

На центральном пульте управления, знакомясь с дежурным оператором, я попросил простить меня за сигарету Он улыбнулся и протянул пепельницу:

— Положите свой окурок. Чего ему лежать в кармане?

Оператор встал к пульту, на котором бисером высвечивали разноцветные огоньки контрольных лампочек. Перед пультом был стенд с освещенной схемой. Слева от нее в черный квадрат стенда были вписаны четыре телеэкрана. Все они были включены, и, присмотревшись, я увидел знакомые картины порта.

Дав мне освоиться, Анатолий Евгеньевич сказал:

— Товарищ Филичкин, давайте-ка посмотрим, что делается в разгрузочном зале.

На одном из экранов сразу же показался состав вагонов с крупной белой надписью «Щепа». Высокая насыпь вела к зданию, от которого вдруг отделился непонятный мне предмет и стал быстро двигаться по рельсам к стоящему составу...

— Это тележка. Сейчас затянет вагоны на конечную точку для разгрузки, — комментировал изображение Анатолий Евгеньевич.

И действительно, через какие-то секунды вагоны оторвались от состава, и почти невидимая глазу тележка повела их к ангару. На других экранах возникали синие трубы, идущие уже веером, фигура человека где-то за поворотом трапа высоко в небе. Изображение работающих рук... Кадры идут как на киноэкране. Вот все так же стоит под погрузкой «Тоболлес» у стены лесного причала, поплыли вагоны с лесом, краны, стропы и снова грузы...

— Район одиннадцатого прича

ла, оборудование для угольного комплекса... — как бы про себя отмечает Анатолий Евгеньевич.

Вдруг на экране появились воды бухты, край мыса Каменского. В бухту входит большое судно.

— «Григорий Алексеев», — услышал я за спиной, — идет за щепой.

Наконец на экране противоположный берег бухты. Две лесистые сопки и посередине светлый след снесенной сопки.

— Приблизьте, пожалуйста, изображение, — попросил Анатолий Любенко. Стали отчетливо видны люди, машины и плавкран «Богатырь».

«Вот так меня приблизил оператор, — подумал я, — увеличил, рассмотрел, сделал замечание».

Камера пошла, видимо, вправо, потому что вскоре, скользнув по сопкам, остановилась на канале реки Хмыловки. Здесь разместился портовый флот.

Когда в Находке я ожидал катер, видел, как по рейду ходили суда с надписью на корме: «Восточный порт». Значит, у порта есть свой флот, действующие причалы, свои суда, которые работают на линиях, — одним словом, формируется новый современный порт со своим стилем работы... Ведь у каждого порта свой стиль работы. Но здесь, в бухте Врангеля, есть еще другая особенность: стройка продолжается, только постепенно она уходит к дальним сопкам, расположилась между ними, где-то там, на невидимых глазу участках. А если даже что-то делается на виду, как, например, работают в заливе изыскатели, геологи на своих бурпонтонах тихо бурят дно бухты, берут пробы, — ты за шумом действующего порта можешь не заметить их, и только случайно, в момент скуки, спросишь, а что это такое?

Еще раз вспомнился мне первый приезд. Я видел, как строят дома, магазины, дороги, а где же строительство порта? — спрашивал я себя. И только однажды, когда открыл лоцию Японского моря, подаренную мне моряками, все понял. На первой странице наткнулся на обращение к мореплавателям. В нем говорилось, что для поддержания лоций и карт на современном уровне следует сообщать «о случаях расхождения карт, лоций и других руководств для плавания с местностью», «о случаях неувязок при определении места корабля по береговым предметам». Прочитав

4