Вокруг света 1976-02, страница 17
Не сдюжил, салазки поворотил — потом до могилы будут коленки дрожать на житейской тропе... Начальник партии Виктор Иванович Затыкин соглашается: — Всякого рано или поздно крепко ударит, из огня да в по лымя кинет, а ты попробуй не ползком выползти — стоймя выстой! Вот у нас на Королевском седле дело было... Пушечный грохот льда вдруг прокатился в тишине морозной ночи. Это Гилюй, промороженный лютыми холодами до самого дна. Палатка Эпова и весь лагерь (его так и зовут «Лагерь Затыкина») стоят на краю обрыва, на берегу реки. Вдоль Гилюя пройдет НИКОЛАЙ ЯНЬКОВ, наш спец. корр. седлеБайкало-Амурская железная дорога. Помеченная пикетами геодезистов, будущая дорога так и прокладывается вдоль реки, уходит к хребту Тукурингра. А была другая река л другой хребет, и был перевал Королевское седло. Та же Байкало-Амурская магистраль, только в других местах и в другое время. За Байкалом, если смотреть с востока, почти на Лене-реке и почти тридцать лет назад. Ведь уже тогда проект БАМа был готов, лишь кое-что переделывалось, как переделывается и сейчас с поправкой на возросший вес и скорость поездов. Виктор Затыкин тогда только-только кончил школу геодезистов, и вздыблен- второй путь к океану ная тайга Прибайкалья явилась для молодого москвича откровением... Хвоя деревьев была похожа на длинные мягкие волосы, лес и камни застили небо, а вода бурных рек орала и выла в этих камнях. Запах листьев смородины мешался с запахом кедровой смолы. То медведи, лешие и всякие чудища мерещились в полумраке буреломов и кедрачей, то вдруг красота являлась в самом откровенном и чистом виде. Каменный куб стоит геометрической точности и весь покрыт тонким блестящим мхом — будто обит зеленым бархатом или шелком! Куб величиной с избу, а наверху кедр растет в три обхвата... Кругом — желтые каменные маки, сон-трава, красные вспышки саранок... После покойных лесов Мытищ и Купавны, что под Москвой, сила здешней природы будоражила воображение. Затыкин ходил с теодолитом в руках, поднимался от реки на кручу по каменной россыпи. Прыгал с камня на камень, и вдруг ворохнулась гранитная плита — гора грозно сх-нула, качнулась и поплыла с перестуком и рокотом. Быть бы ему истертым в порошок, в пыль, да снизу заорали в три глотки: «Берегись!» Едва успел вскочить на гранитную твердь — многотонные глыбы камней пронеслись мимо со скоростью и грохотом курьерского поезда. Там, где только что гудела и сверкала вода, дымилась груда камней. За пруженная река закрутилась, запенилась, и тут же, вырывая с корнем деревья и ворочая валуны, принялась рыть себе новое русло. Называлась река Делъбитинда. Вдоль нее рубили просеку, ставили пикеты, выверяя положение будущей магистрали. Работали напористо и азартно, зараженные ритмом Дельбитипды. Это было счастливое лето. В таежных горах Виктор окреп, раздался в плечах — изыскатели, добродушно посмеиваясь, называли его «карачаровский богатырь» (до школы геодезистов Затыкин работал бондарем в Карачаровских мастерских при железной дороге). С ольхи и берез давно осыпался лист, снега приглушили тайгу, w "вИ!!*^ UH1 |
