Вокруг света 1976-02, страница 25

ман», ведь в Наминге почти не бывает ветров. И хотя поселок находится далеко от Полярного круга, зимой здесь наступала «биологическая полярная ночь»: солнце из-за гор поднималось всего на час-два. Но и летом отогреваться не успевали, средняя температура июля всего около десяти градусов тепла; последние метели бушуют в июне, первый снег выпадает в августе... Конечно же, рабочие ехали отсюда в Чару отогреваться — хоть и рядом, а лето там втрое длиннее, и там бывает настоящая жара.

...Мы уезжали из Наминги в Чару на грузовике. Я мысленно попрощался с этим суровым поселком. А когда его не стало, подумал о нем с благодарностью и вместе с тем с радостью — есть такие суровые места, где жить постоянно все-таки не стоит. И Наминга одно из них.

ОСВОЕНИЕ В ВЕК НТР

— Что же вы предлагаете, Борис Борисович?

— В таких суровых местах, как Наминга, Строить не постоянные, а вахтовые поселки Здоровые, сильные молодые люди будут приезжать туда поработать на месяц-два. Работа нелегкая, но зато жить они должны в отличных поселках, под куполом, с искусственным солнцем, с оранжереями и бассейнами.

— А если кто-то пожелает оставаться там постоянно?

— Милости просим. Такие люди станут хранителями традиций, ядром сменяющихся коллективов. И все-таки мне кажется, что таких людей окажется немного. И уж совсем не должно быть в таких поселках детей и стариков.

Я думаю, что население на трассе БАМа должно делиться на три категории — постоянное; живущее в опорных пунктах; сменное. Горький опыт Наминги должен нас научить — постоянные поселки в глухих и суровых местах не нужны. Каждый килограмм хлеба или горючего приходится туда завозить за тридевять земель, а если человек серьезно заболел, его надо перебрасывать вертолетом в Чару, а уж оттуда в Читу (если, конечно, повезет с погодой). Нет, в таких местах должны жить здоровые молодые люди, и недолго.

— Борис Борисович, но мне известно, что с такой точкой зрения согласны далеко не все...

— Часто по незнанию. Так, недавно транспортники запроектировали станцию Удокан в горах. Проектировали ее ленинградцы, с местными условиями они незнакомы, и высота 1325 метров для станции Удокан им показалась не столь уж большой. А ведь в этих местах и на той же высоте находилась Наминга...

Мы предложили посылать на станцию Удокан сменные бригады, общежитие же для них сделать недалеко — в Чаре.

— Но я слышал, что против вахтовых поселков выступают и те, кто знает условия на трассе.

— Да, бывает и так: приходят хозяйственники к тем, кто проектирует вахтовые поселки, и говорят: «Вахтовые поселки нам не нужны. Рабочим лучше, если семьи с ними рядом». Резонно? Да. Но при этом забывается, каково женщинам и детям в поселке, похожем на Намингу.

— Однако население на трассе БАМа растет. Вскоре там появятся и заводы. Нельзя же все это поместить в котловинах, подобных Муйской и Чарской?

— Разумеется, нельзя. Представляете, что будет,

если в Чаре построят завод? На смену «печным туманам» придет такой смог, что жить там станет совсем невозможно... Сейчас проектировщики прикидывают, где же быть медно-химическому комбинату. Думаю, в любом случае — не в Чаре... Будут трудности со смогом и с появлением ТЭЦ, проектируемой на бурых углях Южной Якутии, — в этих краях зимой тоже не бывает ветров.

Что же касается постоянного населения в котловинах, то оно тоже не должно быть большим. Хотя здесь многое зависит от того, как будут организованы их бытовые условия — отопление, водопровод, удаление отходов. Но при этом нужно помнить, что каждый человек в условиях БАМа дорог не только в переносном, но и в прямом смысле: его дорого кормить, одевать и очень накладно лечить.

— Знаете, что меня удивляет: едут на Север молодые здоровые люди, а вот если посмотреть статистику, то болеют они там больше, чем их сверстники где-нибудь в Средней России и на Украине. Разумеется, условия в Норильске* или в той же Наминге более суровые, но нет ли здесь и других причин?

— Есть. Причины организационные. Представьте, начнут прокладывать Северо-Муйский туннель и приедут туда строители из Москвы и Ленинграда. Не знаю, как они там будут работать из-за «горной болезни» и морозов. А ведь можно поступить иначе, применить метод «ступенчатой акклиматизации» — дать строителям обвыкнуть раньше в Чите, потом в Чаре. Так поступают альпинисты, отправляясь на штурм вершин, — они не штурмуют ее, что называется, с ходу, а акклиматизируются, отсиживаясь на промежуточных высотах.

Такую же «ступенчатую акклиматизацию», на мой взгляд, нужно применять вообще для отбора людей на БАМ. Иркутянам и читинцам здесь легче прижиться, чем, к примеру, азербайджанцам или украинцам, — вот первые, вероятно, и должны ехать на БАМ, а вторые занимать их рабочие места где-нибудь в Восточной Сибири. Ведь примерно так заселялись эти места украинцами на протяжении многих десятилетий — вначале их предки осели в районе Омска, потом устроили поселения у Читы...

— Однако пока делается иначе, и грузины, к примеру, строят поселок Нию, и азербайджанцы вместе с украинцами и русскими — Улькан,

— Мы только начали строить, и не все сразу можно было учесть. Однако живем мы в эпоху научно-технической революции. И здесь, на БАМе, все должно быть, как говорится, по науке.

...С Борисом Борисовичем Прохоровым мы встретились снова месяц спустя в Москве. Он приехал сюда по вызову Гипрогора, где составляется комплексный план развития всего тяготеющего к БАМу края. Ученый привез в столицу медико-гео-графический раздел «Генеральной схемы районной планировки зоны БАМа» — коллективный труд Института географии СО АН СССР (в разработке участвовали кандидаты наук С. Рященко, И. Кони-ва, Ю. Мирончук и еще двенадцать человек).

Отложив в сторону мудреную объяснительную записку, Прохоров раскрыл не совсем обычную карту Байкало-Амурской магистрали — на ней были изображены не низменности и горы, а места более и менее комфортные для жизни человека. Разворачивая бумажную «простыню», ученый положил на нее стетоскоп, чтобы карта не собиралась в складки, стетоскоп, которым он не пользовался со времен окончания института...

АЛЕКСАНДР ХАРЬКОВСКИЙ, наш спец. корр.

Иркутск — Москва

23