Вокруг света 1976-03, страница 45

«...Если мы уйдем вниз, то... все грузы мгновенно засосет снежное болото — и тогда конец всем экспедиционным делам».

работе на семикилометровой высоте. Это и есть «шахматы высоты».

Кто-то ткнулся в мою спину, я обернулся — и обомлел. Прямо в лицо мне дышало и громко сопело огромное чудище — пучеглазое, с пухлым ярко-зеленым рылом. Через мгновение я успокоился, понял, в чем дело. «Чудище» в кислородной маске, помахав мне рукой, играючи взбежало на «пригорок» и скрылось в снежндм вихре.

Наши альпинисты пока толком не знают кислородной техники, не пользуются ею при штурме семи-тысячников. Впервые опробовали кислород на высоте лет пятнадцать назад. Попробовали и забыли. Аппарат был тяжелым, неудобным. А теперь опять вспомнили о кислороде. Случаются моменты, когда на маршруте от кислородной недостаточности заболевает человек, и жизнь его решают считанные часы. Самое главное лекарство, которым привыкли пользоваться альпинисты, — срочный спуск больного вниз, туда, где много кислорода. А что, если на пути встанет непогода, или группа выбилась из сил, или впереди очень сложный спуск? Вот здесь и нужен высотный кислородный прибор. Конструкторы вместе с альпинистами создали опытные образцы такого прибора — «Альпинист-1». Теперь мы

испытываем его днем в пути и ночью во время сна, в жару и в тридцатиградусный мороз.

Снегопаду не было конца. Всю ночь откапывали палатки из-под снега, чтобы нас не завалило совсем. Ветер тоже не унимался, хотя мы попытались спрятаться от него за ледовым укрытием.

С рассветом наш лавинный эксперт, кандидат географических наук Нурис Урумбаев выкопал шурф, чтобы взять пробы на подвижку снега. Но метель мгновенно замела его лабораторию. О выходе на маршрут не было разговоров. Судя по всему, нас ждала долгая отсидка на шестикилометровой высоте.

Юра Кудашкин распалил примус и с таинственной улыбкой предложил начать новую серию испытаний:

— Будем лечиться!

Идею его приняли вдохновенно, и весь день шумел, не затихая, примус в нашей палатке.

— Что борщ, что мясо кисло-сладкое, что икра баклажанная — все одного вкуса, — сказал недовольно Эрик Ильинский, когда продегустировал очередной туб, разогретый в горячей воде. — И по весу не подходит нам рацион номер один. Тяжеловат.

— Сублимированный творог с брусничным соком. Стоит обратить внимание, — пошла весть по лагерю.

— И икра паюсная из рациона номер шесть хорошо идет.

— Кашу гречневую номер четырнадцать придержите на голодный день.

— Я всегда говорю — сало! Лучший высотный продукт. Обыкновенное русское, соленое, — слышится голос Кузьмина.

Дегустация экспериментальных продуктов сублимированной сушки так бы и продолжалась, если бы из палатки, где жила группа контрольного питания, не разнесся по всей округе запах борща из свежей капусты с бараниной. Несмотря на снегопад и запреты диетологов, снабдивших нас пищевыми рационами, народ собрался у палатки, из которой шел аромат домашнего борща.

После обеда, когда чуть унялся снегопад, группа Добровольского ушла на испытание новых образцов одежды и к контрольному сроку не вернулась. Когда мы стали собираться на поиск, услышали их голоса. Из-за глубокого снега они долго топтали тропу и вслепую бродили по ледопаду. Пуховые штаны им понравились: теплые, не мокнут, а вот двойные ботинки признали тяжеловатыми.

Тренерский совет заседал в палатке долго, но решение вынес короткое: «Акклиматизационное восхождение прекратить». Значит, путь по гребню лавиноопасен, и завтра на рассвете мы уйдем вниз. Уйдем, чтобы через несколько дней вернуться снова. Нас ждет вершина.

Памир

43