Вокруг света 1976-05, страница 9
трудом, через заключенных, работавших в лесу, раздобыли для меня какие-то стебли. Помогло, зрение постепенно вернулось... — И все-таки ты выжил, — тихо сказал Занг. — Видишь ли, выжить можно было по-разному. Ведь почему они нас так мучили, пытали, изобретали всякие «тигровые клетки»? Могли бы просто убить, утопить в море, и дело с концом. Нет, они хотели сломить нашу волю, заставить нас отречься от всего святого, предать товарищей, революцию. Чтобы потом можно было сказать: вот они, коммунисты, ради своей шкуры готовы на все. Но мы не превратились в бессловесных, покорных тварей, ползающих у ног своих хозяев. Это было бы хуже смерти. Мы оставались борцами. Нам было с кого брать пример. Мы знали, что где-то на острове есть могила Ле Хонг Фонга1, одного из первых вьетнамских коммунистов, соратника Хо Ши Мина, вместе с которым он работал в Москве, в Коминтерне. «Остаюсь верным партии», — вот были его последние перед смертью слова, которые он отстучал через стенку в соседнюю камеру. Мы знали, что через тюрьмы Пулокондора прошли товарищи Ле Зуан, Тон Дык Тханг, Фам Ван Донг и многие-многие другие. Прошли не дрогнув. В общей сложности из двадцати лет около девяти я провел в «тигровых клетках». Товарищи выбрали меня членом подпольного островного комитета партии, так что забот хватало. Да и все мы старались не терять времени даром. Прежде всего учеба, — Нгок хитро улыбнулся. — Конечно, комендант не приглашал профессоров читать нам лекции. И все-таки недостатка в квалифицированных преподавателях в лагерях не было. Ведь сюда были сосланы многие патриотически настроенные представители интеллигенции. Были у нас товарищи, которые учились в Москве, профессор Ле Куанг Винь из Сайгона получил образование в лучших университетах Америки. На каждый день мы составляли плотное расписание. Занимались диаматом, истматом, изучали историю партии. Это утром, а вечером — общеобразова^ тельные курсы. На воле я успел окончить только шесть классов, поэтому на острове наверстывал упущенное. Выучил немного французский, занимался математикой. Правда, — обратился Нгок к сыну, — ты меня далеко обогнал. В московском институте ты, наверное, изучаешь куда больше предметов. — Но ведь надо было вести конспекты, записывать формулы? — недоуменно спросил Занг. —- Как же вы ухитрялись это делать? — В основном все приходилось заучивать наизусть. А писали мы на цементном полу ракушкой или куском известняка, которые удавалось тайком пронести снаружи. Весь пол в камере, — Нгок прочертил невидимые линии над полированным столом, — был поделен между нами на квадраты. Каждый следил, чтобы его цементная «тетрадка» была хорошо вытерта к очередному занятию. Однажды товарища, который вел с нами урок географии, неожиданно перевели в соседнюю камеру. Так он ночью отстучал нам в стенку конец своей лекции. А стучать надо было осторожно, чтобы не услышали караульные. Вот так, — Нгок согнул указательный палец и несколько раз ударил в стенку над диваном. — Вообще за эти перестукивания строго наказывали: переводили в одиночку, в «тигровую клетку». Видно, боялись заговора. Вдруг мы устроим восстание или побег. — А что, — спросил я, — неужели были и побеги? 1 О Ле Хонг Фонге, видном деятеле Компартии Индокитая, журнал «Вокруг света» рассказывал в № 7 за 1971 год. — Были, — ответил Нгок. — Хотя на успех могли рассчитывать только в одном случае из десяти. Помню, в 1961 году семеро из команды, которую отправляли в джунгли за дровами, тайком смастерили лодчонку. Они делали ее несколько недель из бамбуковых реек, которые обтянули прорезиненной тканью,. Лодку прятали в пещере. Выждали, когда над островом стоял густой туман, связали охранника, втащили его в пещеру и оставили там. А сами ушли в море. Погоня вернулась ни с чем. Потом мы узнали, что все семеро добрались до материка и разыскали1 партизан. На следующий год пять заключенных попытались уйти на плоту, который сделали из пустых бочек, перевязанных лианами. Но им не повезло. Не успели они отплыть, как под ударами волн плот развалился, и смельчаков схватили. Зато в 1964 году произошел самый крупный побег, — Нгок удовлетворенно прищелкнул языком, вспоминая это приятное событие. — Тридцать четыре заключенных работали на берегу, дробили камни, чтобы мостить дорогу. Они увидели, как к причалу подошел катер. Его остались охранять двое солдат. Решение созрело мгновенно. Двое заключенных подошли к ним и попросили у них сигарету. Те смилостивились и полезли по карманам. Ребята выхватили у них автоматы, приказали сесть в катер и завести мотор. После этого туда моментально попрыгали и остальные заключенные. Когда на шум мотора из караулки выскочили солдаты, катер уже набрал скорость. И хотя в тот день всех оставили без еды, настроение у нас было праздничное. Нгок надолго замолчал, а потом поднял голову и попросил сына сходить за кипятком. Когда Занг появился с чайником, Нгок насыпал заварку и разлил чай по чашкам. — Вам это, конечно, покажется странным, но у нас на Пулокондоре были и праздники, — возобновил свой рассказ Нгок, прихлебывая ароматный напиток. — Да, да, самые настоящие праздники. Мы отмечали Тэт1, Первое мая, День провозглашения ДРВ -— 2 сентября, годовщину Октябрьской революции. Помню, как готовились мы к 50-летию Октября. Задолго до этого дня стали копить крошечные листочки папиросной бумаги. Потом склеили их рисом. Получилось полотнище, которое покрасили марганцовкой. Нам ее иногда давали смазывать раны от кандалов. В углу нарисовали серп и молог. В семь часов вечера по моему сигналу все встали. Я поднял над головой красное знамя. Беззвучно, шевеля одними губами и глядя друг другу в глаза, мы пропели «Интернационал». Потом один из товарищей рассказал о фильме «Молодая гвардия», другой вспомнил о своей учебе в МГУ. А наш поэт Дан прочитал стихи, которые он сочинил к празднику и нацарапал на листе банановой пальмы. Это было 7 ноября 1967 года.,. Сколько тебе тогда исполнилось? — неожиданно спросил Нгок Занга. — О, мне уже шел четырнадцатый год. — В каком ты был классе? — В седьмом. Я тоже помню этот день 7 ноября. Мы шли с ребятами из школы по улице Ли Тхыонг Киет. Тогда вдоль всех тротуаров были вырыты индивидуальные убежища — бетонированные колодцы глубиной метра в полтора. Залезешь в него, накроешься тяжелой крышкой, и никакой осколок тебе не страшен. Но вот в репродукторах что-то захрипело. Мы думали, опять воздушная тревога. И приготовились нырнуть в убежища. А диктор объявляет: «Только что наши бойцы сбили над провинцией 7 |
