Вокруг света 1976-06, страница 21

ших лоций, без надежного навигационного оборудования представлялось весьма сомнительным мероприятием. Но ведь поплыл же через Атлантику Тур Хейер-дал на папирусной лодке древних египтян! Тот же Буторин не побоялся пойти в студеное море на «Щелье»! «Безумству храбрых поем мы песню!» Так почему же в наш деловой рациональный век мы должны слепо придерживаться его логических установок?! Ведь чем большим могуществом мы обладаем, тем сильнее нас влечет к * примитивным орудиям предков, благодаря которым мы чувствуем крепость мышц, ясность души, надежность дружбы. И проверяем себя.

Договорились, что в Печоре Ар-каша Корольков, Володя Соловьев и Дима Кравченко отремонтируют катер, поставят новый мотор, сделают некоторые приспособления для безопасного плавания в арктических морях, потом пройдут по Печоре до Карского моря. Я же вылечу позже и

встречу катер в Амдерме или на Югорском Шаре.

Я почти не знал ни Диму Кравченко, ни Аркашу Королько-ва, ни Володю Савельева, ни других ребят, которые были дружны между собой и, как видно, объединялись вокруг Димы. Кравченко отличался от них. Он был опытнее их в морском деле, а главное, обладал неиссякаемым упорством, жесткой волей, огромной энергией.

Я видел ребят дважды — в редакции, потом на проводах, где они пили пиво, веселились, танцевали. Все были моложе меня. Но думалось, что между мной и ими не будет психологической напряженности, потб^у *тгсг~и холод, и качку, и ветер одинаково переносили люди во все времена. В своей жизни я так же случайно встречался со многими людьми, и мне приходилось попадать с ними в отчаянные переплеты, но после мы становились друзьями, ближе, чем даже родные братья.

Потом ребята уехали в Печору к своему катеру. На переходе по реке к Карскому морю погода стояла солнечная, теплая. Но уже у Югорского Шара неожиданно задул ветер. Когда я прилетел, море штормило. Волны трепали катер, причаленный к старым сваям.

...Я менял в экипаже Аркашу Королькова. У него кончался отпуск, и он торопился в Ленинград. Оставались Володя Савельев и Дима Кравченко.

С высоты пирса катер походил на жучка. Красные борта омывала зеленая волна. На них была -сделана надпись, указывающая на цель путешествия, — Москва — Архангельск — Диксон — Тикси. Половину пути катерок прошел. Оставалась другая половина...

Во время первой половины пути ребята вели путевые дневники. Они хранились на «Заморе». И когда выдался свободный вечер, я попросил дать их мне почитать.

СЕРГЕЙ КРАСНОСЕЛЬСКИЙ

Выдержки us дневников участников первой половины плавания — от Архангельска до Печоры (1973 г.)

БЕЛОЕ МОРЕ — МЫС МИКУЛКИН

На Белом море стояли белые ночи. Но было пасмурно, и создавалось впечатление, что ночь действительно может наступить. Когда солнца не видно, как-то перестаешь замечать этот бесконечный день, даже при таком произвольном режиме, как у нас. Ложишься спать и условно считаешь, что это ночь.

Вчера распростились с Наташей Кучеренко — она в нашей команде «с переменными величинами» единственная студентка — журфак МГУ, — и у нее начиналась практика.

Утром надели водолазные костюмы. Как и резиновая лодка, так и костюмы «Садко» являются у нас спасательным средством: в восьмиградусной воде долго не поплаваешь, а ситуация сложилась очень сложная. Ветер усиливался, и волна была самая пренеприятная — короткая и крутая. Катер упирался носом в гребень одной волны, а следующая забрасывала свою верхушку в каюту.

Укрыться удалось только в устье Чижы,. где и начинался ве

ликий поморский волок на пути к Северу. Эта бешеная река не дает передохнуть. Шесть часов она стремительно несется в море, норовя оставить катер на осушившемся песчаном откосе бывшего дна. Бегаем с носа на корму, вытаскиваем один якорь, забрасываем другой, отвязываем конец на берегу, спихиваем успевший лечь на грунт катер, снова вытаскиваем якорь... И так почти непрерывно шесть часов. Потом река почти замирает, тихо струится. Но это спокойствие уснувшего зверя. Через полчаса, неумолимо набирая скорость, вода несется в противоположную сторону, норовя выдернуть якоря и утащить катер с собой в глубь полуострова.

Утром делаем попытку прорваться к мысу Канин Нос. Пока шли в губе, было терпимо, но, как только высунулись из-за мыса, волна стала круче. Она накатывалась на нос, гуляла по корме, заливаясь в каюту и воздухозаборники двигательного отсека. Повернули обратно. В Чиже узнали прогноз. Усиление ветра до

7 баллов. На мысу туман. Из лоции известно, что туман в Горле в летнее время частое явление, к тому же еще и продолжительное.

Поморы были осмотрительнее. Поэтому они не рисковали ходить Здесь морем, а предпочитали волок. Но летом, особенно в засушливые годы, он бывал непреодолим. Однако из нашего нетерпения, самоуверенности и любопытства исподволь рождается решение — идти все же поморским волоком.

Поднялись против отлива к деревне Чижа и встали на якорь посредине реки, как раз напротив причала. От причала отделяет широкая, как трансконтинентальное шоссе, полоса самой грязной в мире грязи с ласковым названием «няша». Пробираясь к причалу, убеждаемся, что она еще и самая липкая.

В деревне долго разговариваем с рыбаками. Они не очень ясно представляют себе волок и все ссылаются на Сахарова, который рыбачит сейчас как раз там, в тундре, на Парусном озере. Но общее мнение: пройти невозможно.