Вокруг света 1976-06, страница 24

волна, под ним колышется трава. Потом оранжевая стрекоза как будто медленно погружается в зеленые волны и, скрывшись на одну треть, замирает.

— Пойдем туда.

— Зачем? Сами прилетят. Ракетница есть, — Черемушкин три раза стреляет в сторону метеостанции. Он демонстрирует нам свои возможности, свою силу. Мы нарекли его про себя «граф Микулкин».

Вертолет летит к нам. С трудом втискиваемся на заднее сиденье.

— Давай посмотрим на катер, — говорит Дима и показывает пилоту вперед, вдоль берега...

Вертолет, круто накренившись, делает вираж. Катер лежит на камнях, метрах в семидесяти от воды. Здесь нас и высадили.

Лопасть винта сломана, погнут кронштейн вала, и катер полон воды. Вот что сотворил шторм.

Как по команде, встаем на четвереньки и заглядываем под брюхо катера — царапина на скуле, но неглубокая, и больше ничего

— Ай да «Заморушка»! — Дима ходит вокруг, подбирает на берегу консервную банку и начинает вычерпывать воду. Меня возмущает это его свойство — хвататься за работу сразу, не подумав, не взвесив всего. Но у этого метода есть преимущество: Дима не дает намерению погиб

нуть под грузом сомнений, колебаний, рассуждений. Он берется — и плохо ли, хорошо ли — делает такие вещи, за которые, подумав как следует, и вовсе не возьмешься. Вот и сейчас он не дал мне толком задуматься над тем, возможно ли в полевых условиях отремонтировать залитый водой движок. Поневоле переключился на более практические действия: отыскал в носовом отсеке кусок шланга, опустил его в корму, подсосал по-шоферски, и полилась вода веселой струйкой. Воды еще полкатера, а Дима уже орудует гаечным ключом, снимая карбюратор.

Надо отвезти аккумулятор на зарядку. Придется морским путем на резиновой лодке: у Чере-мушкина «казанка» пока без мотора. Мы с аккумулятором изрядно перегрузили лодку. А за мысом встретила волна.

Мыс обходим, стараясь по возможности ' лишнего не грести. Здесь мелко и тихо. Вот и бухточка со скалой посредине. Из-за этой скалы мы и не зашли сюда сразу. Сейчас на спокойной воде она выглядит даже привлекательно. А зря не зашли сюда. Сейчас лежал бы катер на песке, а не на камнях, и ремонтировать удобнее — не ходить за два километра.

Перед домом на траве стоят нарты на высоких полозьях.

В упряжке — веером — олени, серые, рогатые. Ближайший косит диким звериным глазом и трясет головой, мол, попробуй подойди. На крылечко выходят Черемушкин и маленький темнолицый ненец. Ненец неопределенного возраста, в сапогах и новой телогрейке — какой-то очень уж неколоритный в сравнении со своими травяными санями и рогастой упряжкой. Знакомимся.

— Коля, — говорит ненец с такой интонацией, будто что-то собирается сказать еще, но не продолжает, и мы смотрим друг на друга, приветливо улыбаясь. Потом он еще раз жмет нам руки: — Пока.

— Счастливо.

Он садится боком на свои нарты, выдергивает из земли длинный шест — хорей. Олени резво берут с места и возносят нарты на травяной гребень увала.

Тут только спохватываемся,что надо было поговорить с ним «за жизнь» в тундре.

— Зачем он приезжал?

— За новостями. Газеты ему отдал, что ребята привезли. Ну и натуробмен — полтуши привез. Вас надо олениной угостить, да и геологам я обещал. А у меня забрал масло, консервы, папиросы.

— Значит, вы с местными дружно живете?

— Да я и сам местный. По-

22