Вокруг света 1976-06, страница 26

гельск — Нарьян-Мар. Есть почта, магазин, столовая, а главное — баня. Пока вся Индига — около полусотни домов, одно- и двухэтажных.

Возвращаемся на катер в ожидании, когда откроются почта, баня и столовая. От реки поднимается бабка с полиэтиленовым мешком, полным рыбы. Подростки останавливают ее: «Бабка Матрена, как ты хариусов ловишь? Нам совсем не попадаются».

— Главное, робяты, — терпение.

— Ну хорошо, час сидишь — не клюет, что тогда?

— Ишо сиди.

— Второй сидишь...

— Ишо, когда ли клюнет.

Из Индиги выходим вечером. Ночи стали темнее. Не видно ни компаса, ни приборов. На корпусе компаса предусмотрена лампочка для освещения, но она все время гаснет. Приходится время от времени посвечивать фонариком. После него некоторое время вообще ничего • не видно.

В рубке стало как будто теснее и уютнее, кажется, что за стенками ее ничего не существует, или если есть какая-то окружающая среда, то крайне разреженная, что-то вроде космического пространства. Должно быть, так чувствует себя пилот в ночном полете. Чтобы не терять все же связи с окружающим, оглядываюсь на смутно белеющий след за кормой. Похоже, что ход довольно хороший. Может быть, катеру тоже нравится лететь в никуда ночным морем...

Мы даже запели тихонько от полноты чувств. И песни все приходили на память бодрые и веселые. Очень хорошо и шлось, и пелось.

Впереди ровные пологие волны, позади пологие волны.

...На берегу люди машут руками. Потом к нам направляется лодка, показывает подход к поселку. После традиционной проверки документов знакомимся. Это ихтиологи, экспедиция Полярного института рыбного хозяйства и океанографии из Архангельска. Здесь, в Нижне-Сенгейском, они изучают промысловые виды рыб: обмеряют, взвешивают, чуть ли не чешуйки считают. Рыбу им ловят три тобседских рыбака на своем карбасе. Кроме научных работников, в Сенгейском находится артель звероловов, они ловят морского зверя — белуху. Чего уж там из нее добывают, мы не знаем, но возни с нею много, зверь это сильный и умный.

Люди живут здесь только в летний сезон, зимой все три избы пустуют.

В Тобседу решили идти вместе с экспедицией. У них как раз закончились работы. Но выходить, по мнению местных, еще нельзя — слишком большой накат на выходе из губы. С берега эти волны выглядят довольно скромно, но это обманчивое впечатление, мы почти научились ему не доверять.

Рыбаки по очереди поднимаются на вышку и смотрят в бинокли. Только на второй день к вечеру решили, что можно выходить. Карбас явно перегружен, в нем девять человек^борудование экспедиции и *^,?дажё" небольшая лодка. Решаем вместе с Семеном Каменским — капитаном карбаса, что в наш катер пересаживаются женщины и рыбак Петр.

Перед нами сейчас одна конкретная задача — преодолеть буруны. Они уже встают во весь свой неприятный рост. Впереди идет огромный бутылочного стекла вал с пенной опушкой. На верхушке пенный гребень поддает под днище, катер вскидывает корму, как норовистый конь. Замерев на вершине, он падает вниз. От удара второй волны трескается лобовое стекло. Теперь нам две-три волны хватит, чтобы затонуть.

Двигатель, должно быть, залило, он дает перебои и глохнет. Лезу в двигательный отсек, ребята отчерпывают воду в каюте. Пассажирки наши выглядят неважно, их укачало, да и напугались они изрядно.

Вид у катера явно аварийный, и после короткого совещания женщины пересаживаются в карбас. Петр остается с нами.

К заливу Тобседы подошли почти в полночь. На левом обрывистом берегу стоит маяк, окруженный нечеткими силуэтами палаток. За ним — редкие огни поселка. Справа осталась веха, указывающая на проход в бурунах.

Карбас резко сбросил скорость, и «Замора» поравнялась с ним.

— Ну что? Пошли? — Каменский кричал во все горло, но его почти не было слышно: гулкие удары рушившихся бурунов сливались в сплошную артиллерийскую канонаду.

— Пройдете буруны и берите сразу вправо. — Семен крутанул ручку подвесного мотора, и карбас двинулся вперед.

Поймав волну, я врубил полный газ, стараясь удержаться на пя

тиметровой высоте чуть сзади гребня. Впереди, через юдну волну, был ясно виден карбас. Прошли первый ряд бурунов, второй, третий... Вокруг бесновалась и ревела вода. На четвертой линии бурунов Семена не было...

— Петя! Где Семен? — Я кричал во всю мочь, но едва слышал собственный голос. Через мгновение увидел карбас и сидевшего за рулем Каменского, но не на гребне следующей волны, а внизу, прямо перед носом «Заморы». Резко переложив руль, едва уклонился от столкновения, проскочив в каком-нибудь десятке сантиметров от карбаса, и тут же взлетел на следующий бурун. На секунду обернувшись, увидел каменное лицо Петра, и тут же сзади взмыла трехзвездная красная ракета — сигнал бедствия. Когда «Замору» вынесло на последний бурун, в кабину просунул голову Сергей.

— Ты можешь повернуть?

И тут катер ткнулся носом в-мель. Налетевшая сзади волна обрушилась на кормовой отсек. За кормой ударил_л второй фалып-файер. Летел он* как-то косо, вдоль воды. Стало ясно, что стреляли с переворачивающегося карбаса.

Врубил реверс и включил стартер. Может, дойдем на аккумуляторе? Только бы дотянуть до жилья! «Замора» медленно продвигалась к берегу. Винт вращался с минуту, потом начались перебои: аккумулятор садился. И тут завелся двигатель. Катер в несколько секунд достиг берега. Мы выскочили на сушу. К нам бежали люди.

— Что случилось?

— Семена залило!

Через несколько минут со станции пошел в эфир сигнал тревоги.

Столкнули на воду рыбачий карбас, стоявший на берегу. Мотор завелся с трудом. Вновь показались грохочущие буруны. Старенький Л-6 работал с перебоями. Вскоре один цилиндр совсем заглох. Карбас еле двигался. Среди огромных волн в темноте разглядеть что-нибудь было невозможно. Прошли трижды вдоль линии бурунов. Никого! Ничего!..

Короткая полярная ночь подходила к концу. В лучах рассвета Сергей в бинокль заметил оранжевый рокон — специальную рыбацкую одежду. А рядом черное брюхо перевернутого карбаса...

В этот момент к маяку подошел еще один карбас с Петром и каким-то незнакомым парнем.

— Рядом корабли ВНИИРО. Идут на SOS! Вертолеты вылете

24