Вокруг света 1976-06, страница 40

ГНЕВЫШЕВ РАССТАВЛЯЕТ АКЦЕНТЫ

— Все так и должно быть, — руководитель ГАС Мстислав Николаевич Гневышев показывает мне на таблицы, — Киев — 227, Ташкент — 284, Манила — 326, Бейрут —- 327, Катания — 331, Кисловодск — 339. Столько дней в году в каждом иЗ этих мест появляется солнце. Так что наша станция — . «полюс Самой солнечной погоды». И дело не только в количестве дней: у нас, в Кисловодске, они равномерней, чем в других солнечных местах, распределены по месяцам, а значит, и наблюдать здесь удобней. Но й это еще не все. Здесь чаще, чем на других солнечных обсерваториях, бывает исключительно яснай погода, когда можно видеть и снимать солнечную корону.

Гневышев подошел к Kapfe мира, и скоро я знал уже всю сеть мировых корональных станций! Пик дю Миди во Франции, Клаймакс и Пик Сакраменто в США, Арозу в Швейцарии и Норикуру в Япо^ нии. И еще то, что лидером всех этих обсерваторий, безусловно, является ГАС, чью методику приняли на международном совещании «солнечников» в обсерватории Пик дю Миди и на Всемирном конгрессе астрономов в Праге.

Итак, я был в столице солнечной короны, где почти круглый год светит солнце, и сразу захотел осмотреть телескопы, поговорить с астрономами. Но Гневышеву казалось, что я не готов — не готов увидеть истинную красу и смысл этой астрономической столицы.

— Понимаете, служба Солнца — это ГАС.

Я не понял: ведь есть и другие станции наблюдения за Солнцем.

— Я вам объясню, потому что, если этого не но-нять, значит, упустить самое главное. Но начать придется с тех времен, когда ГАС еще не было.

Как ни странно, но еще лет 40 назад Солнце наблюдали разобщенно.-' Один астроном изучал пятна, другой протуберанцы, третьего интересовали циклы солнечной активности, и почти никаких согласованных планов между этими наблюдателями не было.

В 1938 году молодой тогда исследователь М. Н. Гневышев высказал мысль, что все процессы на Солнце взаимосвязаны: есть некий солнечный организм, и то, что мы наблюдаем, — проявление идущих в нем процессов. Значит, чтобы понять явления в недрах и на поверхности нашего светила, нужна всемирная служба Солнца.

Я спросил:

■— Почему именно вы взялись за создание такой службы?

М. Н. Гневышев ответил:

— Но кто-то должен же был начать.

Впрочем, особая нужда в службе Солнца появилась, и совершенно неожиданно, в годы войны.

26 февраля 1942 года все британские радиолокационные станции вышли из строя. Предположили действия врага. Но, оказывается, станции эти оглушило... Солнце. В это время на нем произошла мощная вспышка, и небесный радиосигнал вмешался в сугубо земные дела.

— В годы войны, — продолжал Гневышев, — я работал в Арктическом институте. Война бушевала в Заполярье, где радиопогода особенно зависит 'от процессов, идущих на Солнце. Вот я и составлял таблицы с прогнозами «радиобурь» и с тем, как выйти из создавшегося положения: как произвести «радиообход», выбрать другую волну. Интересно, что американцы у себя тоже составляли такие таблицы. После войны сравнили — почти одно и то же.

Метровым диапазоном волн «управляет» солнечная корона. Поэтому воюющие стороны стали срочно изготавливать внезатменные коронографы, позволяющие наблюдать корону Солнца.

Наконец, астрономы получили два коронографа фирмы «Цейс». С «их, пожалуй, и начались в нашей стране наблюдения короны.

— 31 айгуста 1945 года я выступил на ученом совете ПуЛковской обсерватории с докладом. Предложение мое могло показаться, по крайней мере, странным: я предлагал поставить коронограф не в Ленинграде, а в горах, на Северном Кавказе.

Конечно, астрономы понимали, что для коронографа нужны идеальные погодные условия. Но и их можно было понять: Пулково лежало в развалинах, сами они ютились в городе. А тут Гневышев предлагал распылять средства, создавать станцию на Кавказе — неизвестно гДе: Кавказ велик. ^^Неожиданно Гневышев получил поддержку руководства, и было принято соломоново решение: станцию пока не создавать, но послать на Кавказ экспедицию. А станет ли она постоянной, даст ли начало обсерватории, покажет время.

Вначале облюбовали место близ Центрального заповедника у Белореченского перевала. Ученых привлекли высокие красивые горы. Но слишком близко отсюда Черное море с его туманами и дождями. И воздух, обтекая горы, дрожит. Где уж тут наблюдать корону?

С тяжелым сердцем пришлось двинуться на восток: чем ближе пустыни, тем больще пыли, застилающей солнце. Остановились у места, именуемого Шад Жат Мае, что в 28 километрах за Кисловодском. До пустынь далеко, и до моря неблизко. Воздух прозрачен, а жить высота не мешает — чуть более двух километров. Место окружают довольно плоские горы. Но и это хорошо: нет мешающих наблюдениям турбулентных потоков.

— Знаете, — сказал Гневышев, — сейчас создается государственная сеть станций по наблюдению за чистотой воздуха. Так вот одна из них строится в Шад Жат Мае. Здесь как бы эталон чистоты.

— Теперь это ясно. А вот тогда сразу ли признали, что это место хорошо для обсерватории?

— Что вы, что вы! Пришлось дойти до самого высокого начальства. А с одним (впрочем, хорошим человеком) мы говорили в полночь и на очень высоких нотах. Он считал, что на Северном Кавказе наблюдать корону нельзя и я просто хочу поселиться в благодатной местности.

В мае 1948 года в горы за Кисловодском выехали шесть астрономов. До закрытия на зиму дороги построили временный домик, павильон, установили инструменты. Начали наблюдения, приготовились зимовать. Впрочем, и тогда еще никакого постановления о создании Горной станции принято не было. Кто же мог поручиться, что здесь действительно можно будет наблюдать корону?

СЛУЖБА ЕСТЬ СЛУЖБА

— И вы поручились?

— От нас ждали не слов — результатов. А результаты...

Целый год корону не удавалось заснять. Нет, погода стояла хорошая, а снимки не получались. Хоть бейся головой об стену! Гневышев решил: виноват инструмент. Но как же так, «Цейс» — известная фирма!

38