Вокруг света 1976-08, страница 30

юудьи были только в городах. Закон был дан «от века» — он заключался в сочинениях о дхарме и в неписаных правилах поведения каждой касты. Конфликты разрешались кастовыми и общинными советами. Страна как бы управлялась сама собой. Положение мало изменилось и в колониальный период, когда англичане пытались ввести кодекс законов и новую судебную систему. И когда Индия в 1947 году добилась независимости, пирамида социальных статусов в индийской деревне напоминала монолитный утес, о который разбивались все веяния, шедшие из города.

Но каждый год приносил что-нибудь новое. Конституция 1950 года отменяла кастовую дискриминацию^ Вместо слова «неприкасаемые» по инициативе Махатмы Ганди стали употреблять слово «хариджаны» — «божьи дети». Каждая деревня должна была управляться советом — панчаятом, в котором обязательно должны быть и хариджаны. В пятидесятых годах проведена была аграрная реформа: земли помещиков, сданные в аренду, становились собственностью арендаторов.

И меры эти должны были изменить «пирамиду» индийской деревни.

Но надежды — увы! — далеко обгоняли действительность.

Пока подготавливали реформу, помещики сумели согнать многих арендаторов. Земли их они записали в «собственное хозяйство», которое по закону не отбиралось. А согнать они смогли не членов одной с ними касты и — тем паче — не более высоких каст, а неприкасаемых. Так и получилось, что помещики •остались помещиками, хотя после реформы их стали называть крестьянами. И панчаяты повсюду подтверждали крестьянство бывших помещиков.

...В здании деревенского правления идет заседание панчаята. Стоит стол и несколько стульев — невиданные дотоле в деревне вещи, символ модернизации. Одни члены панчаята сидят вокруг стола, другие подпирают стены, хотя свободных стульев предостаточно. Те, которые сидят за столом, оживленно беседуют, спорят. Стоящие у стен молчат. Можно даже не спрашивать, в чем дело, — сидят представители «чистых» каст, стоят неприкасаемые.

...Другая деревня, другой пан-чаят, иное, более скромное помещение для заседаний. Тут все

сидят, но одни — на полу в доме, а другие — на земле, снаружи. Конечно, внутри — «кастовые», снаружи — неприкасаемые.

Деревня приняла нововведения, но отреагировала на них по-своему...

Многие хариджаны теперь получают образование. И в городе это обеспечивает им, во всяком случае, улучшение положения. В деревне же, образованный или нет, хариджан остается харид-жаном.

...Сейчас почти в каждой индийской деревне есть начальная школа. Она не очень похожа на школу в нашем понимании. Это навес, под которым разложены циновки. Учени№ сиДят на них, держа на коленях грифельные доски. Сбоку лежат ученические брезентовые сумки, похожие на противогазные. Перед ребятами у небольшой черной доски сидит учитель. Учителем раньше всегда был только высококастовый, обычно брахман; занятие его окружено ореолом почти ритуальной святости. Учитель — человек выдающийся, осененный некой благодатью. Он и письмо напишет, и спор рассудит, и газету он же получает — от него и разные новости можно узнать. А теперь представьте себе, что в школу приезжает учитель — бывший здешний неприкасаемый. Это ли не профанация самой идеи обучения?! В одной из деревень жители этого не стерпели — запретили детям ходить в школу. Пришлось переводить учителя в другое место. Зато в деревне Деопура подобный конфликт был разрешен по-иному. Учитель-неприкасаемый учит детей, но не может сесть в их присутствии и должен весь урок стоять у доски.

...Новое шоссе — ровная голубоватая полоса — прошло через деревню Велаюр. Шоссе строили власти штата, чтобы связать между собой два города, и деревенский панчаят не решал, где и как должно оно пройти. Сельчанам шоссе понравилось — и ездить удобно, и выросли вдоль шоссе белые домики: отделение почты, чайная и несколько магазинчиков. По шоссе несутся огромные грузовики, шоферы задерживаются в деревушке, чтобы отдохнуть от однообразия дороги, попить чаю, подкрепиться. Вообще шоссе придало деревне солидность, приблизило ее к двадцатому веку. И — поскольку шоссе строило правительство — панчаят не мог запретить неприкасаемым поль

зоваться шоссе, как, скажем, деревенской главной улицей. Зато принято было решение: хариджаны могут ходить по шоссе. Ходить. Но не ездить; идти рядом с телегой, а не сидеть на ней.

А когда от панчаята другой деревни власти штата Тамилкаду потребовали — по жалобе ха-риджанов — открыть для них дорогу (хариджаны жаловались, что из-за запрета им очень тяжело добираться с полей домой), панчаят принял решение: дорогу открыть. Параллельную с дорогой для «чистых», обязав ха-риджанов проложить ее.

•...Нет, правительство могло принимать любые решения, самые гуманные законы, самые продуманные постановления. Деревенская община переваривала все и продолжала стоять — монолитная, прочная, застывшая.

ПИРАМИДА ПОШАТНУЛАСЬ

...Правление кооператива, деревенский панчаят, остановка автобуса и почта расположены в населенной «чистыми» деревне — от квартала хариджанов до нее довольно далеко. И без необходимости жители квартала в деревню не ходят, как, впрочем, и жители деревни в квартал.

И вот однажды два мальчика — сыновья неприкасаемых — оделись в свои лучшие костюмы — в рубашки и шорты, тщательно перед тем выстиранные и выглаженные. Что там костюмы! Они обули башмаки — вещь совершенно исключительная в Индии, где люди, как правило, ходят босиком или в легких сандалиях. Они топали в своих тяжелых ботинках по «кастовой» деревне, двое маленьких неприкасаемых, и... ничего не случилось. Они благополучно опустили письмо — символ прогресса — в почтовый ящик и, вернувшись в родные хижины, с облегчением вздохнули и скинули башмаки (а также рубашки и шорты).

Да, все имеют право пользоваться почтой. Возможно, некоторые местные жители (может быть, кто-нибудь из местной интеллигенции, например учитель или студент, приехавший к родителям на каникулы из города) глядели на мальчиков, шествовавших по раскаленной улице, где им не полагалось ходить (да еще и обутыми!), с умилением: «Все же кастовой системе приходит конец!» К сожалению, реакцией большинства были отвращение и ужас:

28