Вокруг света 1977-01, страница 68лезни, индейцы жуют особую траву, которую всегда берут с собой в горы. Так, без особой спешки, мы достигли наконец перевала, и это позволило нам избежать «сороче». Наши организмы привыкали к постепенному изменению давления, и все окончилось благополучно. Во многом мы были обязаны мулам, которые еле тащились, не обращая ни малейшего внимания на наши шпоры. Проводники-индейцы прекрасно ориентировались среди бесконечных хребтов, глубочайших каньонов и диких лесов. Они вели нас кратчайшим путем по обрывистым тропинкам, о существовании которых нельзя было даже и предполагать. И вот наконец гигантские горы, окружавшие нас плотной стеной, расступились, и вновь начали попадаться зеленые лужайки. Все говорило о том, что мы приближаемся к цели. Однажды утром наш караван выехал на большую равнину. Отпустив поводья, мы втягивали в себя густой воздух низменности с каким-то животным наслаждением. Теперь пейзаж резко изменился: постоянно повторяющиеся изломы однообразных скал, гладко отполированных ветрами и солнцем, сменились пологими склонами, покрытыми соснами и живописными дубовыми рощицами. По мере того как спуск подходил к концу, становилось все жарче, растительность — обильнее, а ручейки, бравшие начало где-то далеко в горах, превращались в шумные быстрые речушки. Чувствовалось, что сельва Амазонки — цель нашего путешествия — была совсем близка. Горы, к которым мы так привыкли, остались далеко позади, напоминая о себе лишь строгими силуэтами мощных вершин. Жужжание насекомых нас попросту оглушало. Влажный, горячий воздух долин затруднял дыхание, действуя еще более угнетающе, чем разреженная атмосфера гор. Духота притупляла волю, нас одолевала сонливость, возбуждая в то же время воображение, подобно какому-то странному наркотику. И все же каждое утро было для нас праздником, полным радостного ожидания чего-то .нового, неизведанного. С первым лучом солнца пышная и буйная сельва, сквозь которую мы продвигались с большим трудом, наполнялась стрекотом насекомых, пением - птиц, ревом каких-то животных. Казалось, даже река, вдоль которой мы прорубали себе путь, журчала громче и веселее... Когда же темнело, среди быстро наступавших сумерек в небе вспыхивали огромные пожары, зажженные последними лучами солнца. Затем почти сразу наступала полная тьма, в которой холодный фосфор звезд светился особенно ярко. Со всех сторон нас обступала сельва, мы были совершенно подавлены ее величием и вместе с тем благодарны ей, так как дикие заросли спасали от палящих лучей солнца. Иногда же, когда случалось выйти на открытое место, мы могли окинуть взором огромные, до самого горизонта, пространства зеленого океана. Он представлялся лишенным всякого движения и жизни, а громадные горы и сбегающие с них волны многовековых деревьев казались новыми элементами мироздания. После нескольких дней утомительного, но вместе с тем и крайне интересного пути мы добрались наконец до крошечной деревушки, приютившейся у самого берега Мараньона. Здесь пришлось изменить способ путешествия, так как продвигаться по берегу было уже невозможно, и мы, перетащив припасы на каноэ, выменянное у местных жителей, отправились вверх по реке. Через несколько часов пути мы должны были оказаться у цели. Там, по словам индейцев, обитало множество диких свиней, стада знаменитых американских кабанов. Нам рассказывали, что эти животные живут здесь целыми колониями в несколько тысяч голов. Облюбовав какой-нибудь подходящий участок, они пожирали на нем всю траву, а затем, сохраняя полный порядок и дисциплину, покидали место в поисках нового пастбища. Нетрудно было настрелять с десяток животных, когда они отдыхали после сытного обеда, подобно войску, только что одержавшему победу. Но горе тем, кто осмеливался напасть на них голодных, когда они шли на поиски пищи. Ярость их бывала безгранична. В предвкушении удачной охоты мы плыли вверх по реке среди величественных лесов, где, возможно, еще не ступала нога человека. Проводники и мулы остались в деревушке, а указать нужное место вызвались три здешних индейца-охотника. На наши нетерпеливые вопросы они отвечали лишь улыбкой и показывали рукой вверх по реке. Наконец каноэ вошло в маленький заливчик, образованный крутым поворотом реки. Сельва подступала к самой воде, и мы не представляли, как же удастся высадиться на берег. Но ловкие руки индейцев быстро вырубили небольшую площадку, мы крепко привязали каноэ к кустам и с трудом двинулись в глубь зарослей, делая зарубки на деревьях, чтобы не заблудиться на обратном пути. Вскоре идти стало легче, появились небольшие лужайки, и примерно в километре от берега было решено остановиться и разбить лагерь. Индейцы тут же покинули нас, обещая прийти через два дня. Посовещавшись, мы решили на рассвете обследовать местность, чтобы устроить засаду. С наступлением темноты мы развели большой костер и, несмотря на жаркое пламя, теснились поближе к огню. Инстинкт самосохранения заставлял искать друг у друга защиты. Все думали о предстоящей охоте, разговор не клеился, и, выкурив по сигаре, мы решили улечься спать, так как действительно изрядно устали. Желая обезопасить себя от возможных ночных неожиданностей, мы решили повесить гамаки повыше. Выбрав не очень толстое, но крепкое дерево с низко растущими ветвями, мы привязали к нему гамаки одним концом, а другим — к четырем соседним деревьям. Прихватив ружья, мы забрались в свои гамаки. Костер догорал, темиота сгущалась, и, сжимая оружие, каждый из нас ощущал себя не совсем спокойно в этой непривычной обстановке, таящей неизвестные опасности. Пытаясь побороть легкое чувство страха, мы громко шутили, посмеивались над собой, рассказывали всякие охотничьи истории. Но усталость быстро победила, и мы крепко уснули. Не знаю, или наступающий рассвет, или какие-то странные звуки заставили меня внезапно открыть глаза. Я уселся в гамаке и начал внимательно прислушиваться и всматриваться в густую зелень, окружавшую нас, пытаясь разгадать причину шума. Но как я ни старался обнаружить что-нибудь подозрительное, мне это не удавалось. Я окликнул спящих товарищей, мы быстро оделись и только собрались спрыгнуть на землю, как до нас донесся, правда очень-очень далекий, но совершенно ясный- треск • ветвей, по-видимому, от движения какого-то крупного животного. В предвкушении удачной охоты мы молниеносно очутились на земле, освежили лица водой из наших походных фляжек, развели костер и принялись наскоро готовить завтрак. Было около одиннадцати, когда мы закончили сборы и решили направиться в глубь сельвы. Однако 66
|