Вокруг света 1977-04, страница 19

— Ничего особенного. Можно выдержать, — отвечает он.

Юноша, подающий каву, обладает приятной наружностью и быстрой реакцией. Он превосходно знает титулы и иерархическое положение присутствующих ма-таи. Юноша двигается грациозно, в точности соблюдая предписанные движения. Как и любой самоанец, он внимателен и полон уважения, но без малейшей тени самоуничижения.

После пана Воляка звучит имя вождя самого высокого ранга. Тот

хлопает себя несколько раз по бедрам, показывая тем самым, где он находится. Разносчик наполняет чашу, поднимает ее на высоту лба и направляется к нему кружным, самым длинным путем. Вручает напиток, глубоко поклонившись, движением плавным и таким точным, что в тот момент, когда чаша находится у земли, подающая рука обращена ладонью к вождю. Затем, слегка согнувшись, он, пятясь, возвращается к миске.

Каву для главного оратора юноша держит уже на уровне груди.

Сначала он делает несколько шагов от того места, где сидит тот, чье имя выкрикнул глашатай. Потом возвращается, пересекает комнату и подает чашу таким образом, что тыльная сторона ладони подающей руки обращена вперед. Затем снова возвращается к миске. Чаша быстро переходит от одного матаи к другому. Я смотрю на нее с растущим беспокойством. К неуверенности, выдержу ли я этот божественный напиток, присоединяется опасение, кто будет после кого пить. Я украдкой запихиваю себе в рот две таблетки тетрациклина, когда надо мной склоняется улыбающийся разносчик.

— Мануиа, — бормочу я, давясь горьким лекарством и запивая не менее горькой жидкостью.

Уф... проглотила. Теперь я не умру внезапной смертью из-за недопитой чаши! Делаю несколько глубоких вздохов, мои глаза наполняются слезами, и мне кажется, что вожди смотрят на меня немного насмешливо. Известное дело: папаланги — чужестранка, да к тому же баба... После меня каву подносят нескольким матаи низшего ранга. Церемония закончена. Фэа изящно благодарит от нашего имени за гостеприимство и делит привезенные консервы.

Таупоу со свитой потихоньку покидает фале и через минуту возвращается с традиционными дарами — таалбло. К нам приближается небольшая процессия. Первой идет Фа. Она несет открытый кокосовый орех, тяжелый от прохладного молока. За ней следует юноша с румяным поросенком на подносе из пальмовых листьев. Последним шагает мужчина с развернутой и переброшенной через плечо красивейшей старой тапой — лубяной материей. Во многих местах протертая и прорванная, от этого она стала еще ценней. Ее в соответствии с традицией получает Фэа за ораторские услуги. Потом он сам подарит ее на свадьбу, на похороны, крещение или на другое торжество, которыми так богата самоанская жизнь.

...Через несколько месяцев к нам в столицу приехал вождь из Фагалоа. Остановился он на неделю у нас, хотя в городе у него были друзья. Но мы пили с ним каву и потому считались породненными, и он мог ждать от нас всего того, что ждет один полинезийский родственник от другого...

В сентябре 1972 года запретна каву в рабочее время был официально отменен. Впрочем, его никто никогда и не соблюдал...

Перевел с польского В. АНДРУШОВ

17