Вокруг света 1980-04, страница 12

Каждый финн теперь знает Горького.

В это время открылась дверь из комнаты, и в прихожую вышел Ленин.

— Слышу голос Владимира Мартыновича, — сказал он. — Все благополучно?

— Вот, прибыл с гостем, Владимир Ильич.

Ленин подошел, пожал руку Горькому, подождал, когда тот снимет шубу, и пригласил писателя пройти в комнату.

— А ты, Вольдемар, почему не раздеваешься? — спросила Смирнова мать.

— Пойду посмотрю, нет ли хвоста. Будь добра, приготовь пока чаю нашим гостям. Пусть располагаются . в кабинете.

— Не волнуйся, самовар уже кипит.

Смирнов вышел на улицу. На противоположной стороне внимательно рассматривали витрину магазина два субъекта. Вернувшись домой, Владимир Мартынович поспешил в кабинет. Ленин сидел за письменным столом, Горький разместился на диване, спрятав длинные ноги под книжный столик.

— Ну как, чисто? — обернулся Ленин в сторону вошедшего.

— Нет, Владимир Ильич. Есть хвост. Можете посмотреть сами. — Смирнов указал на окно: из-за полузадернутой шторы было видно, как филеры шарили взглядами по ок^нам дома, вглядывались в прохожих.

— Да, крепко они прилипли к вам, Алексей Максимович, — озабоченно сказал Ленин. — Надо распроститься с ними всерьез и поскорее уезжать из Финляндии за границу. Владимиру Мартыновичу его знакомые из финской полиции сообщили, что из Петербурга местному генерал-губернатору предложили выдать Горького жандармам на расправу. Не так ли, Владимир Мартынович?

— Знающий товарищ сообщил, ему можно верить,„ — подтвердил Смирнов.

— Вот видите, — продолжал Ленин. — Департамент полиции не может забыть, frro Горький был во время Декабрьского вооруженного восстания в Москве, он не простит ваших выступлений здесь, в Гельсингфорсе. Ведь вы, батенька, всю Финляндию взбудоражили. Читаю газеты и радуюсь за вас. Могучую силу личного влияния несете вы в себе! Пишут, что каждый, кто был на вечерах, получил от Горького мощный эмоциональный и революционный заряд.

— Наговаривают на меня, — смущенно забасил Горький. — Преувеличивают мои скромные

возможности. Просто люди здесь замечательные. Чем больше в Финляндии живу, тем больше встречаю друзей.

— Да, страна Финляндия людьми хорошими богата, это верно, — согласился Ленин. — Финны оказывают большую помощь российским революционерам, видя в них своих союзников в борьбе против царизма. Ведь царизм постоянно нарушает конституцию Финляндии, попирает права финнов. И ваши слова о российской революции, произнесенные в эти дни перед тысячами финнов, пали на благодатную почву. Да, большую вы провели работу здесь, Алексей Максимович. Надо полагать, что после ваших выступлений число наших добровольных помощников среди финнов умножится. Они лучше стали понимать наши задачи и наши нужды. Нельзя забывать и другую сторону ваших выступлений. Два литературно-музыкальных вечера в Гельсингфорсе дали в партийную кассу довольно значительную сумму. А деньги нам сейчас очень нужны! Рабочие требуют оружия, мы обязаны его приобрести.

— Можно такие же вечера организовать в Або и Таммерфорсе, — предложил Горький.

— Это было бы замечательно, но мы не можем больше подвергать риску вашу жизнь. Буренин рассказывал мне, что вас охраняет целая дружина былинных финских богатырей, но у цар-» ской охранки руки длинные. Вы это на собственном опыте знаете. Жандармы побоятся арестовать вас здесь, но могут устроить какую-нибудь грязную провокацию.

— Да, я этих господ знаю. Имел удовольствие познакомиться. От них можно ожидать любой гадости, — согласился Горький.

— Ну вот, и не нужно испытывать судьбу слишком долго. Надо внять предупреждению финских друзей и побыстрее скрыться от преследования охранки. Например, уехать в какое-нибудь имение. Есть такая возможность, Владимир Мартынович?

— Конечно, Владимир Ильич! — ответил Смирнов. — Буренин вполне может это устроить. У него много знакомых среди финских помещиков. Они ему не откажут, я уверен. Тем более если речь идет о Горьком. Каждая финская семья сочтет за честь пригласить к себе в гости знаменитого писателя.

— Вот и прекрасно, — хлопнул Ленин ладонью по столу. — Вы, Алексей Максимович, исчезнете на время от назойливых глаз, отдохнете. А наши друзья Смирнов

и Буренин будут готовить с помощью финнов ваш безопасный отъезд за границу. Другого выхода нет. Возвращаться в Россию — все равно что самому совать голову в пасть медведю, жить здесь тоже опасно. Остается одно — заграница.

Горький откинулся на спинку дивана и задумчиво произнес:.

— Признаться, боюсь я этой самой заграницы, Владимир Ильич. Как представлю, что вокруг меня никто по-русски не говорит, так мороз по коже. Как же я-то? Я к людям привык, без людей не могу. Тем более к языкам я не способен, давно в этом убедился.

— Эмиграция — тяжелое испытание, вы правы, — ответил Ленин. — Но и в эмиграции можно жить, если работать, а не хныкать и не распускать нюни, как это делают некоторые российские интеллигенты. А у вас будет много работы, в этом мржете не сомневаться. Ёо-первых* продолжите важное дело, которое начали здесь: будете рассказывать трудящимся Европы и Америки о российской революции, вербовать сторонников и помощников. Во-вторых, ваш авторитет можно использовать и для того, чтобы помешать выделению западными странами кредитов царизму для подавления революции. Многие в Западной Европе, в том числе и рабочие, не сознают, что французские и английские капиталисты, давая деньги царю, помогают тем самым самодержавию утопить в крови революцию. Сорвать эти планы — вот на что хорошо было бы нацелить общественность европейских стран. В-третьих — материальная сторона. Наша партия очень нуждается в средствах. Они необходимы прежде всего для вооружения пролетариата, для издания нелегальных газет. И это еще не все. За границей, выбрав тихое местечко, вы могли бы спокойно писать, работать над своими произведениями. В России вам будут постоянно мешать. Вы многое видели и пережили. Рассказать миру о российской революции языком образов —-это тоже важная партийная задача. И, наконец, последнее — ваше здоровье. В Европе есть хорошие врачи, которые сумеют вас подлечить. Ваше здоровье, Алексей Максимович, — не ваше личное дело. Вы и ваше здоровье очень нужны трудовому народу России. Поэтому отнеситесь к лечению как к важному партийному поручению. Как видите, скучать за границей будет некогда.

— Да, поручение вы мне даете непростое, — сказал Горький. — Трудновато будет. Но попробую, постараюсь. Хорошо бы только