Вокруг света 1980-06, страница 56

Есть в работе Джой Адамсон с дикими зверями и научные аспекты — таково мнение ученых. В Кении побывало много советских зоологов, биологов, ботаников, изучавших ее богатейшую фауну и флору. Большинство из них встречалось с Джой Адамсон, знает ее работы. Одним из таких ученых является мой старый знакомый профессор Владимир Евгеньевич Флинт. Мы с ним говорили о работах Джой Адамсон и в Москве после трагической гибели натуралистки.

— Да, это большая потеря для всех, кто связан с охраной природы, и для ученых в том числе. В работах Адамсон я выделил бы прежде всего убедительное доказательство важного тезиса: дикое животное, выращенное человеком, может быть возвращено к вольной жизни. Может показаться, что вопрос не столь уж существенный и даже праздный. Скептики могут спросить: позвольте, а о каком числе. животных идет речь? Об исключительных случаях? Нет, дело значительно сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Уже сейчас проблема «репатриации» животных приобрела необычайную актуальность. Ряд видов животных оказался в настолько угрожающем положении, что сохранить их в естественных условиях почти нереально. Поэтому Международный союз охраны природы и природных ресурсов предложил выделить в зоопарках резервы таких животных. Это явилось бы гарантией сохранения вида. В дальнейшем, при создании благоприятных условий, животных можно снова вернуть в родные места. Такая работа ведется, и получены первые обнадеживающие сведения: в различных зоопарках мира появились размножающиеся группы таких редких животных, как белый орикс, саблерогая антилопа и некоторых других.

Но все это лишь первый этап программы. Пока неясно, смогут ли звери, разведенные в вольерах, выжить, если их снова выпустить на волю, не утратили ли они необходимых для жизни в природных условиях наследственных навыков. Работа Джой Адамсон с Эльсой и львятами, с Пиппой и ее детенышами и, к сожалению, незаконченный эксперимент с дамкой леопарда Пенни дали первый обнадеживающий ответ на столь сложный вопрос. Процесс восстановления утерянных или крайне ослабленных в неволе приспособительных реакций и навыков — процесс не только длительный, но и крайне трудный. Без заботливой помощи человека зверю здесь не обойтись — он просто погибнет.

— Вероятно, тут нужны энтузиасты типа Джой Адамсон?

— Да, для всех, кто занят этой работой, Джой Адамсон может слу

жить идеальным образцом. Другой, не менее интересный результат ее работы — значительное обогащение наших знаний о поведении крупных хищников, их индивидуальности, о свойственных им реакциях на различные явления окружающей жизни. Можно смело утверждать, что материалы, собранные Адамсон о гепардах, представляют собой серьезный вклад в науку о животных. Она первая, кто определил длительность беременности гепарда, время выкармливания котят, способы обучения молодняка охоте, сроки распадения выводка, подметила и изучила территориальность у гепардов, характер использования ими охотничьих угодий.

— А как вы относитесь к известному увлечению антропоморфизмом в книгах Джой Адамсон?

— Утверждая, что зверь — это живое существо со своей сложной психической жизнью, с собственными привязанностями и наклонностями, с симпатиями и антипатиями, что животные способны на чувства, близкие к человеческим, она, конечно, отдавала определенную дань антропоморфизму. Но велика ли беда? Ведь этим она, собственно, как бы расширяла, умножала право зверей на жизнь. Лучше возвеличить животное, чем бездумно его уничтожить, лишить природу ее первозданной красоты, обедняя и обкрадывая, в конце концов, самого человека. Нет, Джой Адамсон все продумала. Она была настолько же мудра, насколько бескомпромиссна в защите природы.

У меня в руках кенийская пресса первых чисел января 1980 года. С газетных страниц смотрит лицо Джой Адамсон, от которого веет мягкостью, женственностью и живостью. Такой она была в жизни и такой останется в памяти людей, знавших ее. А вот снимок Джорджа Адамсона, прилетевшего из своего охотничьего заказника на похороны в Найроби. Скорбное лицо человека, много раз смотревшего в лицо смерти. В строгом темном костюме, белой рубашке, цри галстуке. За семь лет знакомства я ни разу не видел его таким. На кладбище Джордж сказал корреспондентам, что он будет продолжать дело, оставленное женой, как и свою работу со львами, которых у него сейчас 20. Джордж скуп на слова, но если он обещал, то сделает, даже ценой собственной жизни.

Согласно завещанию Джой Адамсон, ее прах уже развеян по ветру над Национальным парком Меру, где она много лет прожила в пальмовой хижине, где испытала счастье общения с первозданной природой, где погибла, где нашла последнее успокоение среди зверей, которых она любила и среди которых жила.

tr^j первое мгновение Милли по-J-^думала, что попала в запад-L-J ню, настолько неожиданно все произошло. В прихожей находилось несколько мужчин, но, увидев среди них полицейского в форме, она успокоилась.

Ее провели в маленькую комнату, и человек лет тридцати пяти, очевидно начальник, указал ей на кресло.

— Итак, — сказал он, — потрудитесь объяснить, кто вы и зачем сюда пришли?

Когда Милли назвала свое имя, у того вырвался возглас удивления.

— Так вот вы кто! Метр Пенсон говорил мне о вас... Позвольте представиться. Меня зовут Ральф Дэвид. Вероятно, вы слышали обо мне?

— Да, конечно, — сказала Милли. — Вы инспектор, который ведет расследование убийства Вильяма Ли.

— Откровенно говоря, — ответил Дэвид, — я очень мало занимаюсь этим расследованием. Видите ли...— он помедлил мгновение, — дело в том, что я убежден в невиновности Эдварда Адамса.

— И поэтому вы приехали допросить Анну Плэйтон?

— Да, — ответил инспектор. — Полагаю, и вы оказались здесь по той же причине?

Милли кивнула.

— Но почему здесь полиция? — спросила она.

Дэвид помолчал, прежде чем ответить.

— Анна Плэйтон, — сказал он наконец, — была найдена в девять тридцать вечера убитой двумя выстрелами в голову.

Милли вздрогнула.

— Но тогда... все объясняется. Анне Плэйтон, вероятно, было что-то известно по делу Бернхайма. Ее убили, чтобы помешать ей говорить.

— Я тоже так думаю, — заметил Дэвид. — К несчастью, я опоздал. Вот уже несколько дней, как мои люди вели за ней слежку. В последнее время она совершенно потеряла голову и буквально преследовала одного человека, за которым мы тоже пристально наблюдали. Я почувствовал, что в Комптоне что-то назревает, и примчался сюда...

— Но, инспектор, если ее убили, значит, она была нежелательным свидетелем по делу Бернхайма!

— Весьма вероятно. Но у нас нет доказательств. Анна Плэйтон вела сложную жизнь. Она была наркоманкой, а чтобы добывать деньги на наркотики, занималась шантажом. И, наверное, у многих были мотивы избавиться от нее. Боюсь, что расследо-

Продолжение. Начало в № 3—5.

54