Вокруг света 1980-10, страница 37

ритуальных праздников, — а также шерсть, шкуры отвозят на ближайший к руге рынок и покупают на вырученные за них деньги соль, зерно, овощи. А вот наиболее трудная и ответственная работа — забота о стаде — возложена на сыновей, и только в семьях, где их нет, этим занимаются отцы.

В пастухи, точнее в подпаски, Шеху определили семи лет — у боророджи принято приобщать детей к труду сызмала. Правда, первое время он ходил за стадом вместе с отцом, который обучал его секретам этой нелегкой профессии. Ведь пастух обязан разбираться во всевозможных травах, знать болезни скота и уметь лечить их. Он должен обладать выносливостью марафонца и навыками следопыта: по едва уловимым ориентирам — складкам местности, разрозненным купам деревьев, а то и просто по солнцу — безошибочно выводить зебу и коз к водопою и хорошему выпасу.

Боророджи не делают загоны для скота: ведь стадо все время в движении, все время на ходу. Уследить за каждым животным тоже невозможно. Единственный выход — установить со стадом с помощью жестов и звуковых сигналов незримую связь, подчинить, где лаской, где и бичом, зебу и коз своей воле. Целые месяцы длится эта своеобразная дрессировка животных. Случается, пастух уводит стадо подальше от колодца или реки, а потом, зазывая его игрой на алгайте, ведет к водопою. Едва дав смочить губы, снова гонит в саванну, оттуда — опять к воде. И так бессчетное число раз. Бывает и по-другому: пастух целый день перегоняет зебу и коз с места на место, пока они едва не валятся с ног. Потом приносит обессиленным животным охапки травы, кормит, ласково разговаривает, приучая к пониманию своей речи. Жестоко. Но эта жестокость, считают боророджи, оправдана всем укладом их суровой жизни.

Права на вождение автомобиля можно получить после шестимесячного обучения на курсах шоферов. Постижение пастушеских секретов длится гораздо дольше. Лишь через два года пребывания в подпасках отец вручил Шеху отполированный посох — своеобразный сертификат, дающий право быть пастухом.

Выбрав момент, когда Шеху приумолк, я показал ему захваченную с собой сафьяновую обложку.

Подросток раскрыл ее, как книгу.

— Видел такие! Наши маджеми ¹ делают.

— Ошибаешься! Марокканского ремесленника работа, есть такая страна Марокко. Потому и кожа так называется — «мэрокоу», — возразил я.

— Мне-то уж не говорите. У любого маджеми в том же Сокото — город тут неподалеку — этого «мэрокоу» сколько угодно увидите (сам

¹ Дубильщик (хауса).

того не ведая, пастух подсказал мне очередное место поисков). И знаете, из чего ее делают? Кумба! Дадо! — позвал Шеху.

К нам подбежали две козочки с усеянной колючками короткой шерстью, жалобно заблеяли, явно выпрашивая подачку.

— Вот она, «марокканская кожа»! — горделиво произнес Шеху.

В отличие от наших коз средней полосы — белых, черно-пестрых — шерсть у них была бурой, словно их прополоскали в ча**е с отваром из луковичной шелухи.

— Эти замарашки? Да у них кости, того и гляди, кожу протрут.

— Нет, — всерьез воспринял мои слова пастушок, — кожа у наших коз не хуже, чем у носорога: хоть и тонкая, но прочная. Хороший козел стоит дороже большого биджими¹. Козы этой породы называются... — Неожиданно Шеху умолк, вслушиваясь во что-то, затем взял в руки ал-гайту.

Саванна по-прежнему стрекотала, насвистывала, шелестела. В этой разноголосице звуков я не уловил ничего тревожного. Однако Шеху еще больше насторожился, вытягивая, как кобра, худую шею.

И тут из-за гребня холма вышли подросток с посохом, свирелью, в такой же, как у Шеху, одежде и следом за ним худощавый молодой африканец в потертом европейском костюме, с небольшой кожаной сумкой в правой руке.

— Сосед пожаловал! — радостно заулыбался Шеху, опустив алгайту, которую держал наготове у губ.

Сосед Шеху — Дико, как я и предположил, тоже был пастухом. А его спутник Ангулу Фари оказался важным по местным меркам лицом — разъездным ветеринаром. Ангулу Фари нет еще и тридцати. Он окончил факультет животноводства университета в городе Зариа, год проработал в министерстве сельского хозяйства штата Сокото. Но дал о себе знать «зов крови» (предки Ангулу Фари были боророджи, а родители перебрались в город), и теперь он помогал кочевникам уберегать скот от болезней, неделями отмеряя десятки миль по саванне.

Из Шеху, видимо, получился хороший пастух: осмотр стада закончился быстро, а его результатами, судя по разговору, остались довольны и хозяин и ветеринар. Нигерийцы подошли к валуну, где я расположился. Ангулу Фари присел рядом.

— Ты так и не сказал, как называются ваши козы, — напомнил я Шеху.

— Козы этой породы называются «красный сокото», — ответил за него Фари. Видимо, пастушок уже передал ему содержание нашего разговора. — Откуда они взялись, пока

¹ Бык (хауса).

неизвестно. Предполагают, что привели с собой фульбе. Важно другое. Порода эта прижилась в основном тут, в Северо-Западной Нигерии. Люди издавна подметили, что только выделанная кожа коз «красных сокото» и только из этих мест получается самого высшего качества. Пробовали «красных сокото» разводить и в других районах Нигерии и даже в других странах, где климат помягче: нет пятидесятиградусной жары, хармат-тана, пыльных бурь, где в достатке трава, вода.

Козы прижились хорошо, расплодились, но вот кожа у них не та, с местной не сравнить. Наверное, все дело в здешних условиях — сухой, в общем-то, климат, своеобразный травостой, наличие в траве и воде определенных микроэлементов...

Выяснив, что мне надо попасть в Сокото, Ангулу Фари напросился в попутчики: ему необходимо было побывать в министерстве. Я охотно согласился: уж ветеринар-то должен знать тайну «марокканской кожи».

Увы, на спидометре пошел третий десяток миль, а Ангулу Фари упорно молчал.

— Много у вас в Нигерии «красных сокото»? — спросил я, чтобы завязать разговор.

— Порядочно! В одном только штате Сокото миллиона два, все на попечении подростков.

— Нелегкая ноша на слабых юношеских плечах, — согласился я, вспомнив Шеху и его соседа-пастушка.

Слабых? Видели бы вы, как эти подростки, отнюдь не могучего сложения, с биджими управляются...

Раз в год, перед началом сухого сезона, прежде чем откочевать в долины рек, боророджи собираются родовыми кланами на свой праздник — «гаута уьасан». Все от мала до велика наряжаются в традиционнее одежды. Каждая семья не скупится •— готовит мясное блюдо. С утра до вечера в руге звучит музыка, не прекращаются танцы, на которых парни выбирают себе невест (у кочевников-скотоводов браки разрешены только внутри одного клана). И все же главное событие — игры молодежи, называемые, как и праздник, «гаута увасан» и чем-то напоминающие родео, во время которых юноши показывают свою силу и ловкость.

«Гаута увасан» устраиваются на небольшой площадке, размером с волейбольную, ничем не огороженной. На нее выводят матерого быка зебу с крутыми рогами, спутывают ему веревками передние и задние ноги. Концы веревок метрах в пяги-шести от зебу крепко держат мужчины, не давая ему сдвинуться с места. Затем на площадку выходит старый пастух и предлагает подросткам вступить в единоборство с быком. Смельчак, как правило, находится. Он ста

3*

35