Вокруг света 1981-06, страница 45

слова и даже сюжет, приспосабливали их к своей жизни, укладу, настроению. Они как бы становились соавторами поэта»

Поиск народных вариантов книжной поэзии увлекателен, а установление подлинного авторства требует немалых трудов, обширных знаний, интуиции.

Некоторые рассказы Петра Антоновича Макиенко я предлагаю читателю, стараюсь при этом передать их так, как услышал.

«В ДОЛИНЕ ДОЛГИХ СТАНОВ»

— Так вы по фольклору, говорите? — переспросил у меня председатель сельсовета.

Он вопросительно и с тенью недоверия смотрел мне в глаза.

— Вот гляжу на вас: мужчина представительный, видный, а такой, извините, чепухой занимаетесь. Неужели мало других специальностей?

Иван Федорович был местным жителем, курунзулайским, хорошо знал историю своего села и края. Он гордился родной Даурией. Даурские степи, даурские сопки, даурская тайга то и дело мелькали в его рассказах о Приаргунье. Особенно запомнилось, с каким пылом говорил Иван Федорович о местных целебных источниках.

— Болото, понимаете, обыкновенное болото! Трясина топкая, волнами под тобой ходит, а ты от нее вперебежку. И вот он — родничок, фонтанчик! То подпрыгивает, то разливается. И, кажется, небольшой, а вечный! Силы в нем много. Старики рассказывают, что забайкальцы на

род крепкий от «криштальных ключей». О них даже легенды складывают. Такую, например, доводилось слышать?

Белый атаман Семенов приказал взять на учет все даурские источники и начинить их отравой. Полезли белобандиты по болотам, да там и остались. Захлестнули их фонтаны даурские. Тогда атаман приказал перерезать жилы «криштальным ключам». И тут дело не вышло. Перекопают одну жилу, а ключ разветвляется на несколько фонтанов, которые бьют пуще прежнего. Ни с чем остался белый атаман.

— Ну вот и фольклор! — обрадовался я.— Да еще из уст председа

теля сельсовета. Такое случается нечасто.

— Да какой это фольклор! — махнул он рукой.— Так, байки... Хотите, с нашими старичками познакомлю? Таких небось нигде не встречали.

Село Курунзулай старинное. Его окружают таежные сопки и пади. Десяткам поколений курунзулайцев приходилось видеть и разгулы дикой конницы, и караваны торговцев, что шли через село из Китая в Нерчинск Нерчинская дорога была свидетелем каторжных песен, бряцанья кандалов и сабельного звона боев за Советскую власть.

— Вот мы и пришли,— сказал Иван Федорович.— Тут живет старый кавалерийский рубака, лично знавший Сергея Лазо.

Посреди двора, обнесенного жердяной изгородью, стоял хозяин — Иван Павлович Миронов, коренастый, с загорелым лицом, в темном картузе, надвинутом на брови.

— Ну че стоим? В ногах правды нет,— сказал он. Вскоре пришел его друг — односельчанин Петр Иванович Уваровский.

Они рассказывали о том, как в годы гражданской войны, невдалеке от пади Алтагачан, построили землянки, собрали оружие и партизанили. Рассказ продолжила песня:

Из пади Алтагачана,

из коммуны лесовой Подъезжал к Курунзулаю

взвод разведки боевой. Засвистели пули градом —

грохот выстрелов, гранат. Уничтожили на месте

весь семеновский отряд...

Около тридцати песен было записано на магнитофон, когда зазвучала вдруг та, которую, казалось, я искал всю жизнь.

Запевал тенорком Петр Иванович Уваровский. Он пел задумчиво и, казалось, видел себя в песне:

43